Алесь Адамович - В партизанах

В партизанах
Название: В партизанах
Автор:
Жанр: Книги о войне
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "В партизанах"

Алесь Адамович – классик советской и белоруской литера-туры, чьи произведения о войне переведены на многие языки мира. Главная тема Адамовича – партизанское движение против немцев, и это не случайно: в годы войны он, подростком, помогал партизанам, а затем воевал в партизанском отряде.

В своей книге Алесь Адамович рассказывает об этом, а так-же приводит документальные свидетельства о сопротивлении оккупантам и карательных акциях фашистов по отношению к населению оккупированных земель. Кроме того, он делится размышлениями о причинах начальных тяжких поражений в войне, многомиллионных ее жертвах, о цене Победы и уроках войны для будущего.

Бесплатно читать онлайн В партизанах


© Адамóвич А.М., 2018

© ООО «ТД Алгоритм», 2018

Партизанская семья

Вместо предисловия

…1943 год, предосенние дожди прибили летнюю сушь, смыли придорожную пылищу с пожухлой травы, но жара вернулась, я лежу у дороги, локтями прижав винтовку.

Со стороны Козловим ведут пленных немца и власовца (у власовца мундир желтее немецкого, наверное, из запасов венгерской или чехословацкой армии), бабы из нашей Крюковщины выбегают к дороге, встречая и провожая пленников не столько злыми, сколько горькими причитаниями: «Дзе ж твае вочы? А маці недзе свое проплакала по такому сыночку!»

Русоголовый красавец-власовец глаз не поднимает, лицо его то бледнеет, то краснеет. Немец, маленький, невзрачный, в очках, с испуганным любопытством смотрит на вооруженных людей, ужас конца, обреченности еще не овладел им. По другую сторону дороги, по которой идут они, длинный ряд холмиков-могил, четыре из них свежие, несколько дней назад мы похоронили тут своих хлопцев.

Вот-вот начнется «блокада», грозное слово это уже носится в воздухе, окружение, блокировку партизанских деревень и лесов немцы обычно приурочивают к осенней уборке урожая. (Для меня потом стертое газетное выражение «битва за урожай» всегда было наполнено жестокими воспоминаниями.)

Гляжу вслед обреченно удаляющимся нашим врагам, и вдруг подумалось: явись сейчас кто-то и предложи мне, уже прожившему шестнадцать лет: «Хочешь еще две недели? Гарантированные. Беззаботные. Как ты жил в своей четыре года назад. Ну, а потом, сам знаешь, придется заплатить, умереть».

Я не спешил соглашаться. Но и не гнал прочь этого кого-то. Подсчитывал, выгадывал. Я уже научился заглядывать в себя, юношеская рефлексия была хорошо подогрета чтением Толстого, постоянным удивлением: да, да, да, именно так. Когда у него вычитывал свое. «Так это же я, а не Николенька Иртеньев внезапно оглядывался (Толстого тогда еще не было, то есть не читал), чтобы застать мир не готовым притвориться, что он есть, существует, когда я на него не смотрю!» А когда оглушила в засаде у деревни Устерхи, как колоколом (нет, колом) по башке, автоматная пулька, соскоблившая кожу и клочок волос на макушке головы (зато зимнюю шапку в клочья!), и я удивился: «Кто это меня палкой по голове?» – оказалось, что почти так же подумал и Андрей Болконский на Аустерлицком поле, когда его ранило. (Потом про это я вспомнил и снова поразился.)

Так что я уже умел в себя заглядывать, спрашивать себя и себе же отвечать. Потому-то и не прогнал прочь этого Кого-то с его, если по сегодняшним меркам, диким предложением. Но по настроению лета 1943 года таким оно не казалось: две недели – да это же целая жизнь, если уже завтра от тебя, возможно, только и останется, что холмик вон там у дороги! Покопавшись в себе, заглянув поглубже, я ответил: «Две недели – нет. Но за месяц, за четыре недели – да, согласен». И был вроде даже рад, что, поторговавшись, здорово выгадал: удвоил срок своей жизни…

Детство

Итак, о жизни. Италийские греки-сибариты не ради детской попки старались 2500 лет тому назад, когда изобретали ночной горшок. Это был предмет роскоши, вполне царский, королевский. Чтобы державная персона могла посидеть-подумать отрешенно, на свежую голову. Впрочем, где-то читал, что суетные, не выносящие скуки одиночества Людовики и даже Екатерина Великая допускали наиболее достойных придворных к лицезрению и сей подробности своего утреннего туалета. При этом велись куртуазные беседы.

Что ж удивительного, что маленькие граждане, когда ночной горшок сделался их привилегией, изо всех силенок стараются привлечь к себе внимание окружающих именно в такой позе, положении. Даже если убеждаются, что это связано с определенным риском.

За столом, вокруг большущей светлой лампы, гости, чужие тети и дяди кушают, беседуют, смеются. А ты должен один сидеть в темной кухне. Не для этого ты попросился на горшочек. Как бы непроизвольно начинаешь дрейфовать в направлении света, умело покручивая голой попкой. До цветастой ширмочки, что отделяет кухню от столовой, вполне безопасно, а дальше нужна предельная осторожность и неторопливость. Горшок под тобой не может двигаться напрямик, а сложными петлями, надо при этом и нужное направление выдержать, и не опрокинуть его со всем содержимым. А если «водителю» два-три годика и обчелся – задача эта не из легких. Главное – подрулить незаметно и как можно ближе к столу. Нет, не ради того, чтобы себя показать, а чтобы на других посмотреть, послушать живой смех, разговор…

Мамин вскрик, ужас и отчаянье в нем! Ну, можно подумать, страшный волк в комнате появился и сейчас распугает или съест всех ее гостей. Вскакивает со стула, бросается к тебе, загораживает стол. Схватив вместе с горшком тебя, уносит на кухню. В темноту, откуда ты и появился. Вас провожает неуверенный смех гостей. Папа, его голос, поясняет (не без удовольствия):

– Упрямый поросенок!

Это наша первая квартира, в которой я себя вижу, помню. Большая комната ширмой, с большими яркими цветами по всему полю, располовинена: на «столовую» и «спальню». Спальне отдана большая ласково-теплая печь. Огнедышащим зевом она выходит на кухню. На кухне хозяйничает мама, на печке – мы с братом «Зеней» (вообще-то он Женя, но «з» легче выговаривается). На печку забираемся прямо с нашей кровати.

Но, пожалуй, самое заметное в предметном мире нашего детства была Лампа – блестящий металлический шар на черной треноге, стекло с круто раздутыми щеками, удерживаемое снизу узорчатым венчиком. Как только сумерки выползают из темных углов, заполняя спальню, кухню, а затем всю квартиру, и за окнами тоже начинает темнеть, зажигается, вспыхивает лампа. Фитиль в лампе не плоский, как в той жестянке, что на кухонном столе, а круглый. Вначале пламя еле держится за черную кромку фитиля, а повернут зубчатое колечко, и свет затопляет комнату – стены будто раздвинулись, потолок взлетел. Если близко присесть, ухо уловит шипение, живой шепот лампы. «Шестилинейная» – помню это загадочное слово, произносимое с уважением даже тогда, когда, она, запыленная и забытая, стояла на шкафу, а с потолка свисала помеченная мухами электрическая лампочка на жестком перекрученном проводе. Ночные мотыльки с меловыми крылышками – казалось, что все те же – вились теперь вокруг этих лампочек.

Глаза помнят отгораживающую цветастую ширму, просвеченную сиянием лампы, когда лежишь в постели, уже успокоению, вечерним барахтаньем отвоевав у старшего брата тебе принадлежащую половину кровати. Эта картинка легко и естественно переходит в ярко зеленеющий за домом лужок у толстенного дуба, с жесткими, почти без запаха желтыми лютиками, мягоньким медовым клеверком и внезапной, как испуг, ягодкой земляники, вдруг тебя окликнувшей.


С этой книгой читают
«Хатынская повесть» известного белорусского писателя Алеся Адамовича – участника партизанского движения в Великой Отечественной войне в окупированной Белоруссии – это талантливо воплощённая память войны, повесть-напоминание и повесть-предупреждение от того, кто пережил войну. Она учит человечество самой элементарной из истин – только не щадя своей жизни, можно отстоять свободу и победить врага. Повесть основана на документальном материале и входи
Повесть Алеся Адамовича «Каратели» написана на документальном материале. «Каратели» – художественно-публицистическое повествование о звериной сущности философии фашизма. В центре событий – кровавые действия батальона гитлеровского карателя Дерливангера на территории временно оккупированной Белоруссии.
«…А тут германец этот. Старик столько перемен всяких видел, что и новую беду не считал непоправимой. Ну пришел немец, побудет, а потом его выгонят. Так всегда было. На это русская армия есть. Но молодым не терпится. Старик мало видит, но много понимает. Не хотят старику говорить, ну и ладно. Но ему молодых жалко. Ему уж все равно, а молодым бы жить да жить, когда вся эта каша перекипит. А теперь вот им надо в лес бежать, спасаться. А какое там сп
«Венера, или Как я был крепостником» – ранее не выходившая в России повесть Алеся Адамовича. Впервые она была напечатана при жизни автора в журнале «Неман» в 1992 году. Она перекликается с документальной книгой «Я из огненной деревни» (Адамович А., Брыль Я., Колесник В.), повествующей о бесчеловечности фашизма от лица тех, кто уцелел, кого не сожгли в хатах, амбарах, в церквях.В «Венере» поднимается тема, которая не могла быть освещена в 1970-х г
Марк Логинов – сравнительно молодой, но перспективный писатель, который запомнился читателям не только слогом, но и самоиронией а также умеренностьюв литературных амбициях.Этот сборник его произведений – первый, но не последний, так как, надеемся, он продолжит писать ко всеобщей радости всех критиков, что только удосужатся обратить на него внимание. Автор надеется, что вы извлечёте хоть что-нибудь из его книг, так как ему это не удалось и он от в
Советские пионеры в 1970 год поехали в дальнюю деревню разыскивать ветеранов войны и узнали много интересного…
Моё творчество характеризуется как творчество, отмеченное патриотическим пафосом. Также можно сказать, что моё творчество характеризуется как творчество, имеющее много депрессивных моментов. В нём много трагических нот.
О чем расскажет книга известного белорусского писателя, журналиста Григория Солонца? Она – об удивительной судьбе Марии Ивушкиной, уничтожившей семьдесят пять гитлеровцев, но пощадившей немецкого офицера. Жизнь неожиданно сведет их уже в Минске спустя полвека…Она и о тех, кто помогал людям выжить с молитвой и верой. Мужество священнослужителей вдохновляло белорусов на борьбу с врагом на дзержинской земле и укрепляло дух сопротивления в партизанск
Миллионерами не рождаются – ими становятся. И в этой книге вы получите ответ на важный вопрос: «Как?»Законы природы таковы, что все люди не могут быть бедными или иметь средний достаток. Некоторые – и их подавляющее большинство – «вынуждены» быть богатыми. Почему бы не войти в их число? И достаток, как и бедность, – это, в первую очередь, внутреннее состояние человека. И увеличение заработка не изменит состояние бедности на состояние достатка – н
Война превратила большую часть планеты в обугленные развалины. Строительство будущего – удел немногих избранных нового поколения, которым выпала честь восстанавливать землю. Но чтобы войти в избранный круг, кандидаты должны пройти Тестирование – и это их единственный шанс на высшее образование и достойную карьеру.Маленсия Вейл – девушка из отдаленной колонии, попав в столицу Соединенного Содружества, надеется пройти Тестирование и стать образцово
Милена воспитывалась в семье, где её не особенно любили: брат и сестра издевались, а для матери и отца она была скорее обузой. Оно и понятно, кому нужен ребёнок-инвалид? Зато бабушки и дедушки её обожали. В остальном она обычная девушка восемнадцати лет. Вернее, так только казалось… Все изменилось в тот день, когда он услышала в свой адрес незнакомое слово.
Первая книга из цикла романов о гениальном социофобе, вместе со своей неординарной командой занимающемся расследованием «висяков» многолетней давности и известном в Сети под ником Неон.Смоленск. Наши дни. Город потрясает серия жестоких убийств, маньяк оставляет трупы в одном из центральных парков города. После каждого убийства местный предприниматель Денис получает письма с номерами: «1», «2»… Что дальше? И как все происходящее связано с аналогич