Есть ли место человеку в экономической науке
Издавая свои прошлые работы, неизбежно испытываешь сомнения. С одной стороны, с момента публикации автор кое-что узнал, поумнел (по крайней мере, так ему кажется), есть соблазн что-то исправить, что-то выкинуть и, конечно, что-то дописать. Да и читателя жалко: зачем ему предлагать товар второй свежести. Но, с другой стороны, это нечестно по отношению к тому же читателю, да и тогда придется менять названия. Выход может быть такой: напечатать все как есть, снабдить комментариями, где сознаться в ошибках, добавить новую информацию и, по возможности, раскрыть контекст, в котором рождалась данная работа. Очень бы хотелось, чтобы выдающиеся авторы, к которым я себя не отношу, издавали работы в этом жанре. Это облегчило бы жизнь исследователей их «творческих лабораторий» и лишний раз показало бы читающей публике (особенно студентам!), что не боги горшки обжигают. Не знаю, что у меня получится из этого замысла, но постараюсь быть насколько возможно откровенным и не «смывать постыдных строк». Хотя мой проницательный и неутомимый редактор нашел немало несуразностей и анахронизмов, которые я не смог не исправить. Есть и еще одна причина, отчего я выбрал этот жанр. Мне то и дело приходится отвечать на вопросы студентов Вышки и давать им советы насчет их научных работ. Обычно лучше всего воспринимаются те из них, что основаны на собственном опыте, причем не только положительном. Учиться на чужих ошибках не так больно, как на своих. Поэтому в комментариях к работам, которые, надеюсь, могут стать полезными студентам, я иногда вспоминаю о том, как пришел к тому или иному «открытию» для себя, хотя оно может показаться искушенному читателю изобретением велосипеда.
Эта книга содержит мои ранее опубликованные монографии и статьи. Ее название пришло после долгих раздумий, но когда пришло, прочно стало на место. Оно отражает два основных направления моих исследований, которые представлены в книге. Первое – это модель человека в экономической науке, то есть «рабочее» представление экономистов о человеческой природе, на котором они строят свои теории. Второе – история экономической мысли, в которой личность великих экономистов играет важную и интересную роль.
Я думаю, экономистов можно условно разделить на несколько идеальных типов – на самом деле они в определенной мере перемешаны. Я хорошо знаком с конкретными представителями каждого из них, но не буду раскрывать инкогнито. Первые обладают врожденным и развитым здравым смыслом, понимают, в чем состоит выгода разных экономических субъектов (даже если те плохо понимают это сами), внимательны к фактам. Из них могут получиться замечательные прикладные экономисты. Вторым внятен «жар холодных числ», им интересны количественные данные, тенденции, графики. Из них получаются статистики и эконометрики. Это тоже эмпирические исследователи, но не надо путать эту группу с первой. Цифры, похоже, интересуют этих экономистов сами по себе, больше чем факты, которые они отражают. Конечно, представителям первой группы приходится прибегать к эконометрическим оценкам – без этого их не будут принимать всерьез в некоторых кругах, но часто они берут в соавторы какого-нибудь любителя посчитать.
Люди логического склада образуют третью группу. Для них экономика – одна из возможных и наиболее пригодных областей применения математического моделирования. Это – экономисты-теоретики. По крайней мере в настоящее время экономическая теория преимущественно представляет собой построение математических моделей[1]. Часто их объединяют с представителями второй группы под рубрикой «матэкономисты». На самом деле это особая группа людей. Если прикладные экономисты привязаны к конкретным фактам, то модельщики могут спокойно обойтись без них, использовав «стилизованные факты» в качестве стартовой площадки для своих построений. Количественные данные для них тоже не обязательны. Правда, положение изменилось в последние десятилетия, когда произошел поворот к новому эмпиризму. Но если бы дать прирожденным теоретикам волю, они бы обошлись без цифр, мешающих свободному полету их мысли. Наконец, четвертый тип – цитируя Хейлбронера в переводе Аникина, – «философы от мира сего». Они удивляются тому, как устроен мир, в котором спокойно уживаются эгоисты; спрашивают себя, в какую сторону развивается общество, почему одни страны быстро движутся вперед, а другие тормозят, и так далее. Это создатели больших теорий, люди не столько моделей, сколько видения. Вот здесь назовем несколько великих имен: Смит, Маркс, Кейнс, Шумпетер, Коуз. Сегодня кажется, что их время миновало, но такие оригиналы продолжают рождаться. Скорее всего им придется прибегать к помощи математических моделей и эконометрических методов, но поверьте, что истинное удовольствие они получают только от своих философических размышлений.
Читатель спросит, а как же сам автор? К какому типу он себя относит? Должен признаться, что ни к одному из перечисленных. С наибольшим удовольствием и интересом автор смотрит на экономическую науку со стороны, его привлекает развитие человеческой мысли на примере экономистов, поскольку они ему известны намного лучше, чем представители других областей знания. А в самой экономической науке он привык искать то человеческое, что в ней глубоко скрыто под толщей объективных данных и строгих моделей.
Хочу рассказать, как это произошло. Я был круглым отличником, не имеющим ярко выраженных узких интересов. Экономистом я стал случайно и как раз под действием «человеческих факторов». Первым из них оказалась Экономико-математическая школа при экономическом факультете МГУ, 50-летие которой мы отметили в 2018 г. Случайно туда попав и увидев, какие энтузиасты и умники там преподают, я решил поучиться в ЭМШ. Вторым фактором явилась купленная мной тогда же в киоске МГУ книга А. В. Аникина «Юность науки: жизнь и учения мыслителей-экономистов до Маркса». Она талантливо и живо рассказывала об экономических идеях и интересных людях, в головах которых они рождались. В итоге я поступил на экономический факультет в 1972 г., в общем-то не задумываясь о том, кем стану после его окончания. На факультете преподавали не так увлекательно, как в ЭМШ, а историю экономических учений так просто скучно. Но были два важных исключения: спецсеминар по «Капиталу» Маркса В. П. Шкредова и спецсеминар по политической экономии империализма Р. М. Энтова. На них мы смогли получить представление о том, что значит всерьез заниматься наукой.
Свою трудовую деятельность я начал в ИМЭМО. Этот институт занимал в системе советских общественных наук уникальное место. Его главная миссия заключалась в том, чтобы «истину царям с улыбкой говорить», то есть доводить до сведения «директивных органов» правдивую информацию о западной экономике. На эту истину «цари» обычно не обращали большого внимания, но установка на правдивость, безусловно, накладывала отпечаток на труды сотрудников ИМЭМО. Об Институте и экономических исследованиях в его стенах я написал специальную статью, которая публикуется в сборнике
