«Я люблю тебя!» – это было начало. Начало извилистого, каменистого пути, начало Большого Восхождения. Вбивая крюк за крюком, оступаясь, мы карабкались по крутому жизненному склону, невзирая на свистящий ветер и облачную неясность там – наверху. Пик блаженства, до которого мы все-таки добрались, вознаградил нас сполна за все страдания. Там, выше серых облаков, открывался такой жизненный простор и такая гармония, что мы уже не сомневались во всемогуществе Любви.
«Я ненавижу тебя!» – оглушило, как гром, но не убило. Это не было концом. Это был шаг, всего лишь шаг вниз по склону, напомнивший о неизбежности спуска. Движение вниз – это путь на полусогнутых, с дрожью в коленях. Споткнулся – и полетел кубарем в пропасть, ту самую, которая от ненависти до равнодушия, ведь это только от любви до ненависти шаг, а все остальное намного больше. Но первый шаг уже сделан, придется идти, идти осторожно, внимательно глядя себе под ноги, ведь мы не хотим погибнуть. А на пиках блаженства не живут, туда лишь на время взбираются некоторые счастливчики. Такие, как мы. Хотя сейчас мы мало были похожи на избранников судьбы – с перекошенными от ненависти друг к другу лицами за то, что вынуждены выдержать и этот мучительный спуск. Но все, что нас не убивает – делает нас сильнее. Уливаясь потом и слезами, со стертыми в кровь ногами мы шли и шли, мечтая уже лишь об одном – быстрее добраться до того заветного места, где мы сможем сказать друг другу: «Мне все равно!», пожать плечами и разойтись в разные стороны жизненной равнины, той самой, которая с Пика блаженства казалась такой необъятной и прекрасной. «Мне все равно» – это и есть конец.
Пять ведер разных роз – нетронуто-белых, нежнейше-розовых, коварно-рубиновых, издевательски-желтых и даже таинственно-черных. Еще три ведра разнокалиберных хризантем, два ведра тюльпанов, выглядевших особенно хрупкими в это время года. И еще много-много других цветов, названий которых даже не знаю… Я стою у цветочной витрины и не могу сдвинуться с места: цветы меня заворожили. На улице конец декабря, мороз, а там, внутри, вечное лето.
Вы так сильно любите цветы?
Я вздрогнула и обернулась. Передо мной стоял высокий, средних лет мужчина, одетый явно не по погоде – в легком длинном черном пальто. «Летний мужчина» – так я его сразу окрестила, не подозревая, насколько окажусь права.
Люблю, – неохотно ответила я, потому что избегаю пустых уличных разговоров.
Я наблюдал за Вами из машины. Вы здесь уже полчаса стоите. Постойте, пожалуйста, еще пять минут.
Я пожала плечами, поскольку и не собиралась пока уходить, а он зашел внутрь цветочного павильона. «Сейчас потратит сто рублей, а претендовать будет на миллион» – привычно подумала я, хотя «Летний» такого впечатления и не производил. И тут я увидела, как довольно улыбающаяся немолодая продавщица забирает с витрины ведро белых роз, именно тех, которыми я особенно любовалась. «А как же я?» – хотелось крикнуть.
А я уже через минуту стала обладательницей этой красотищи.
Вы волшебник? Неожиданно появляетесь под Новый год и исполняете желания?
Если Вы хотите, чтобы я был волшебником, могу попробовать… А на самом деле все гораздо прозаичнее: сидел в машине, ждал приятеля, который так и не пришел, наблюдал за Вами… А белые розы мне нравятся больше других.
Падающий пушистый снег прикрывал белые цветочные бутоны невесомой вуалью. Розы и снег – в этом эклектичном сочетании было что-то несбыточное. Зимние розы. А переплетения сладкого цветочного аромата с морозной свежестью как-то по-особенному кружили голову. Наверное, так пахнет мечта о счастье.
Спасибо Вам за цветы.
Давайте я Вас подвезу.
Нет, что Вы, спасибо, не надо. Я сама дойду.
Розы замерзнут и погибнут.
Да, действительно, цветы жалко…
И он повез меня… в несбыточное. Новый год мы встречали на райском океанском острове, который принадлежал только нам. Август – так неожиданно звали моего волшебника, летнего мужчину, который был теплым (заботливым) днем и жарким (страстным) ночью. Бурно проведенные ночи сменялись невиданной красоты рассветом, и мы отправлялись в подводный мир. Я никогда раньше не ныряла так глубоко, но Август быстро меня научил: рядом с ним все давалось легко и просто. Солнечные лучи пронизывали толщу воды, демонстрируя нам наличие другой жизни – свободной и гармоничной. Удивительно, но в коралловом лесу, украшенном, словно гирляндами, стайками разноцветных рыбешек, отчетливо чувствовался Новый год с его свежим вкусом и пьянящим ароматом.
Напробовавшись быть своими в параллельном мире, мы возвращались на берег, где нас уже ждал райский обед.
Сначала ты будешь вот эту жирную тигровую креветку, – говорил Август и кормил меня.
А ты вот эту рыбу с непонятным названием, – я тоже протягивала ему кусочек.
Пугаешь непонятным?
Сама боюсь.
А ты не бойся. Не важно, как это называется, главное – вкусно.
Ты про рыбу?
И про нас…
Нам, действительно, было вкусно друг с другом.
Заканчивали трапезу мы уже на пляже, сидя на мелководье и поедая манго. Впиваешься в него, и во все стороны брызжет сладкий ароматный сок, который струится по щекам, подбородку и рукам. И его не надо смущенно промакивать салфеткой, боясь выглядеть неприлично и заляпать одежду. Можно просто отдаться первобытным желаниям и выпустить себя на волю.
Я не хочу терять ни одной капли тебя, – шепчет Август и ловит языком сладкий сок с моих губ. Накатившая волна, не в силах разлучить нас, разбивается множеством брызг, и поцелуй получается сладко-соленым. «Розы и снег», – чуть позже вспоминаю я, засыпая в пальмовой тени, убаюканная легким морским ветерком, до следующей страстной ночи…
…В витрине по-прежнему благоухают розы, на стекле отражения разноцветных огней с елки напротив танцуют с белыми хлопьями, а под снегом стою я и слизываю со своих губ соленые ручейки. «Слезы и снег» – вот это про меня, хотя я молода (мне нет и тридцати) и красива (так все говорят). У меня есть престижная работа, очаровательная дочурка и муж – «чемодан без ручки: и тащить трудно, и выбросить жалко» – работает охранником по графику (и что он только сохранил?), а в остальное время, которого у него предостаточно, пьет пиво с дружками или, если дома, играет на компьютере. А раньше мне казалось, что моей целеустремленности и жизнелюбия хватит на нас обоих.
Мне холодно, не только снаружи, но и внутри. Хочется Лета, а еще хочется, как в детстве, встать под Новый год к елке и сбивчивым шепотом загадать желание: «чтобы мама с папой не болели, все мы были веселы и счастливы, и произошло чудо». В общем-то, за много лет мечты почти не изменились.
