1. Пролог
— Святая Бригитта! Ну как ты могла допустить, чтобы я так вляпалась? — Я брезгливо вертела в руках метелку для сметания пыли, найденную в кладовке. Перья в ней были какие-то куцые, словно траченные молью. Как будто их еще в прошлой жизни надергали из остатков хвоста победителя петушиных боев. — А ведь я тебе даже конфеты носила целенькие! Никем не надкусанные! Иногда.
Святая хранила надменное молчание. Впрочем, как всегда. Да и что тут скажешь? Я и не сомневалась, что Святая не снизойдет до откровений с какой-то безродной сиротой. А я сирота и есть. Меня нашли на пороге приюта имени Святой Бригитты, когда мне было несколько дней от роду. Так и прожила в том приюте свои первые восемнадцать лет. Всяко бывало. Правда, «хорошо» очень редко. «Хорошо» было, когда в приют приезжали знатные дамы-патронессы, и нас тогда чисто одевали и досыта кормили. И вместо того, чтобы отправлять на работу на кухню или в огород, позволяли играть на крылечке храма.
Чаще было плохо. Постная каша на воде могла еще и пригореть, работа под палящим солнцем в огороде. На кухне было немножечко лучше: при очень тяжелой работе можно было стащить что-нибудь вкусное. Главное, при этом не попасться. Я умудрялась на кухонных работах и сама наестся до отвала, и малышню чем-то побаловать.
Однажды старшие решили пожаловаться даме-патронессе на матушку настоятельницу. Что-де голодом морит, работать тяжело заставляет даже малышню. А сама шелковое белье носит. Вот дались им те демоновы панталоны! Ну стащили они одни у настоятельницы. А куда прятать-то? В общую спальню не принесешь — сестра-куратор мигом найдет, она в каждую щель свой длинный нос сунет. На сеновале или на кухне тоже не спрячешь — панталоны должны иметь презентабельный вид для предъявления их в качестве улики.
Додумались спрятать в часовне у нашего слепого служки. Все равно он ничего не видит, значит, лишнюю вещь в шкафчике не заметит. Надо сказать, что часовней пользовались крайне редко. Люди шли либо в главный храм, либо и вовсе проводили обряды в Малых домашних святилищах. А приютская часовенка постепенно ветшала.
Скандал разразился там, где его не ждали: кто-то из знатных решил выпятить свое благочестие и обвенчать детей своих в часовне Святой Бригитты. И узнали мы об этом тогда, когда служка вышел на порог благословлять молодых. Все так и замерли: на темной жреческой одежде вместо белого плата на плечах у служки вызывающе сверкали розовые, как поросячья ляжка, шелковые панталоны матушки-настоятельницы.
Я усмехнулась воспоминаниям. Наверное, все бы для нас обошлось, если бы не то, что папаша невесты оказался магом с приличным запасом артефактов при себе. Среди прочих нашелся и артефакт правды. Вот так взбешенный оскорблением папаша и выяснил что к чему. Матушке-настоятельнице пришлось расстаться с шикарным шелковым бельем и облачится в обычное, домотканое. А нам всем пришлось сесть на голодную диету, с единственным перекусом — молитвами Святой о наставлении на путь истинный. Собственно, это и стало первым моим шагом на пути к нынешней работе.
Однако, воспоминания воспоминаниями, а мне пора было приниматься за работу. Мой хозяин, конечно, чудик еще тот, взлохмаченный и заросший до такой степени, что глаз почти не видно, но он строго приказал, чтобы к его возвращению в кабинете было чисто. И игнорировать приказ я опасалась. И даже не в Печати обязательств было дело. Просто, эта работа могла помочь мне накормить вечно голодных младшеньких в приюте. А ведь именно желание помочь мелюзге и втравило меня в эту историю. Ну ничего! Где наша не пропадала!
Я взмахнула пипидастром, как гвардеец саблей на параде у их величеств:
— Сейчас мы с тобой, голубчик, отправимся на неравную борьбу с пылью! И я очень рассчитываю, что ты не рассыплешься от старости в первую же минуту нашего трудового подвига! Мне не хотелось бы выгребать голыми руками из кабинета грязь вперемежку с твоим прахом. Обещаешь продержаться до прихода хозяина?
Я болтала с пипипдастром только для того, чтобы заполнить пыльную и мертвую тишину старого особняка хоть каким-то звуком, совершенно не рассчитывая получить ответ. Кто ж в здравом уме и твердой памяти ожидает ответ от такого жалкого пучка перьев, что на него даже самая голодная моль не позарится? Я так точно была нормальной и ответа не ожидала. Но он пришел. Скрипучий насмешливый голос едко прокомментировал мои слова:
— Во дура-девка! Нашла кого спрашивать!
Вот как бы вы прореагировали, если бы с вами заговорила метла? Или тряпка? Правильно! Я завизжала, как ненормальная, со всей дури отшвыривая палку с перьями куда-то в угол кабинета. А в ответ получила:
— Идиотка! Ты что творишь? Убьешь ведь! На каторгу за убийство захотела, малахольная?!
Как я забралась с ногами на пыльный стол — сама не помню. Пипидастр валялся в углу, куда я его закинула, не шевелясь. Тишина давила на уши. Только с тихим шелестом оседала потревоженная моими действиями пыль.
Подождав пару минут, я неловко переступила с ноги на ногу и осторожно поинтересовалась у пипидастра:
— Эй! Ты там живой?
Метелка даже не шевельнулась. Но огрызнулась противным скрипучим голосом:
— Пока да. Вопреки твоим стараниям.
Несмотря на испуг я не смогла не возмутиться:
— Эй! Я же не специально! Я просто испугалась!
— А ты думаешь, я не испугался? — Скрипучий голос взвился до истерических ноток. — Вот так живешь себе тихонько, никого не трогаешь, и на тебе, бац! Являются истеричные блондинки и покушаются на твою жизнь!
От обиды я даже притопнула:
— Да, я блондинка! Но я не истеричка! Просто испугалась! И да, мне нужно тут убрать всего-навсего!..
— Именно, Мариэлла! Я давал вам задание убрать в моем кабинете. А не танцевать на столе! Кстати, миленькие ножки, мне нравятся! Но это все равно не поясняет, что вы делаете на моем рабочем столе?
Вот если бы сейчас со мной заговорил и заваленный пыльными фолиантами шкаф, я бы испугалась меньше. Честное слово. Медленно повернувшись ко входу, я встретилась взглядом с поблескивающими среди растрепанных прядей темными глазами. Сердце грохнулось мне под ноги и покатилось, собирая пыль со столешницы, куда-то под стол. Вот это вляпалась в свой первый рабочий день! Хозяин! Вернулся раньше времени! Мне стало дурно. Словно пыль со всего кабинета разом поднялась в воздух и забилась мне в нос.
— Так! — Хозяин сердито притопнул ногою, подняв в воздух маленькое серое облачко. — А вот в обморок мне тут демонстративно падать не надо! Ловить не буду! И слезайте уже со стола! Что вы вообще там забыли?
Я неосознанно огрызнулась:
— Пауков обметала с потолка.
Хозяин изумленно поднял глаза вверх:
