Ночь зализывала раны старого города, уставшего от затянувшейся войны, по улицам плыл жар, удушливой волной, тянувшейся от заводов, работающих без остановки. Молодой человек в старой, пропахшей вонючей смазкой рубашке, в штанах, почерневших от копоти и рабочей пыли, торопливо двигался вдоль по улице. Впереди появился далёкий патруль, мужчина замедлил шаг, раздраженно сплюнул и свернул в ближайшую арку. Темнота была его домом, но он боялся ее, продавая душу на откуп своему страху, он увидел впереди ещё одну арку. Поднял голову к небу, ласкающему как океан, посмотрел на мигающие бриллианты звёзд, тяжело вздохнул, у него, было, правило: не проходить дважды за одну ночь через арку. Он знал, что патруль, если он его вообще заметил, пройдет проулок насквозь, но другого пути у него не было. У тупых служак не хватит храбрости и мозгов идти другим путем, да и устали они за эту долгую холодную ночь. Он ещё раз вздохнул, невольно желая просить у неба помощи, но вспомнил, что для него там никого нет. Нырнул в арку, прижался спиной к холодному бетону, шаги, которые ветер разносил по переулку, сменились топотом армейских сапог, один, два, три, четыре. Он облегчённо выдохнул и сделал шаг вперед. Сильная ладонь появилась из темноты, обхватила его за шею, дернула на себя, другая ладонь зажала рот, мешая кричать. Он спиной чувствовал сердцебиение напавшего, потому как его собственное сердце билось намного быстрее, но неизвестный не стремился его душить, руки были подозрительно знакомы своей крепкой хваткой. В проходе послышались мягкие шаги, пятый сыщик появился практически незаметно, остановился прямо напротив них, осмотрел стены, провел по одной из них ладонью, медленно растер между пальцами побелку.
– Я вас не вижу. – Процедил сыщик.
Вытер руки о штаны и презрительно сплюнув, двинулся дальше. Хватка разжалась, но он дождался, пока шаги затихнут, два движения и он отступает в тень, свободный. Незнакомец шагнул вперед. Единственный на весь «Чертов проулок» фонарь осторожно и недоверчиво лизнул его лицо. Молодой человек выдохнул, напротив него стояла его копия, старше на несколько лет, не стриженная, зато гладко выбритая.
– Как же твоё правило касательно арки? – Старший брат склонил голову на бок.
– Ты за мной шпионишь? – Младший брат склонил голову на другой бок, толкнул старшего плечом и направился к пожарной лестнице.
– Меня предупредили, что сегодня будет усилен патруль, я отправил записку, но тебя уже не было дома.
– Как мило, ты обо мне заботишься! Подсади. – Младший оглядел лестницу и понял, что не достает.
– Саша, Саша! – Старший брат помог, затем ухватился за руку брата и верхнюю ступеньку, быстро подтянулся и полез следом.– В кого ты такой?
В окне, на уровне которого они находились, появилась женщина.
– Добрый вечер, мисс! – старший на секунду замер и снял клетчатую кепку.
Женщина грязно выругалась и отпрянула от окна, младший недовольно посмотрела вниз, полез шустрее. Лишь на крыше они вздохнули спокойно, дальнейший их путь пролегал по крышам. Затем ещё квартал вдоль каменных домов и поворот туда, где они смотрелись неуместно, грязных работяг в дорогом квартале никто не ждал. Поэтому они перемахнули через забор, двинулись садами к своему дому.
– Что у вас говорят? Все тихо? – Саша сорвал яблоко, с наслаждением им захрустел.
– Тихо. Его около месяца никто не видел. Если так продолжится, то мы начнем действовать.
– Не отказались от своих планов? – Саша насторожился, бросил косой взгляд на брата.
– Нет.
В полном молчании они добрались до дома, старший из братьев постучал, раздались быстрые шаги. Дверь открыла сухонькая женщина лет сорока, в строгом, но невероятно элегантном платье, он слеповато прищурилась и всплеснула руками.
– Валера! – Ее тихий голос потонул в ночи.
– Мама! Кто же ещё приходит к вам ночью да ещё и с черного входа! Право!
Он толкнул младшего вперёд, тот сделал пару шагов и попал в крепкие объятия истосковавшейся матери. Наскоро поцеловал ее.
– Давайте мальчики, проходите, вы, наверное, голодные! Мыть руки и за стол!
Саша открыто улыбнулся матери и громко топая сапогами, побежал наверх, Валера лишь вымученно вздохнул.
– Ох, Валера! – Мать достала платок, вытирая слезы.
– Что ж вы, матушка, меня хороните! Все ещё поменяется! – Он поцеловал ее в седую макушку, неслышно, как кошка, двинулся вверх по лестнице следом за братом.
Валера на секунду замер на последней ступеньке лестницы, этот шаг был сделан в бездну. Он прошел по коридору до конца, выглянул Саша, но увидев, что это всего лишь брат, скрылся обратно.
Старший брат тихонько приоткрыл дверь в комнату сестер, маленькая Надя спала, а старшая Света что-то усердно рисовала. По обе стороны от девушки лежали стопки желтоватой дешёвой бумаги, стружка от черного и красного карандаша, несколько перевязанных стопок аккуратно сложенных, лежали на полу. Валера подошёл ближе и с нарастающим удивлением понял, что это листовки. Лёгкая улыбка тронула треснувшие губы, он подумал, что Света та еще коза, вытащила у него из кармана одну из листовок, не зря же пыталась узнать, чем может помочь. Теплота сестринской любви тронула его истерзанное сердце, горячим воском заполнила каждую трещину в нем, он шумно вздохнул, девушка мгновенно обернулась, полная трепетного ожидания и с воздушной улыбкой поднялась ему навстречу. Он, молча, поцеловал ее в макушку.
– Очень хорошо, моя маленькая, но не стоит лазить по чужим карманам.– Он поднял обе стопки, одна из горок, стоявших на столе, осторожно съехала. – Прости.
– Ничего, я сейчас все уберу. Но ты мне не чужой! Я хочу тебе помочь… – Она бросилась складывать листки, стремительная и лёгкая, как весенняя гроза.
– О, Света! – Он поправил Надино одеяло и, качая головой, вышел.
Братья спали в одной комнате, но так как комната отца сейчас пустовала, он направился в нее. Отпер ключом дверь, с ненавистью швырнул листовки на кровать, распахнул окно и замер, разглядывая медленно гаснущие звёзды. Он боялся подвести под удар свою семью, высокий красивый лоб аристократа поделили напряжённые морщины. Он с силой сжал виски ладонями, вглядываясь в тающую ночь. Правильно ли они поступают? Пришло ли время? Может пора все остановить? Нет! Воспоминание проникло в сознание.
Лето, велосипеды, горка, на полной скорости вниз. Тормозят только трусы! А что, если я и есть – трус! Вдруг это все ошибка, тогда это будет стоить им будущего. Есть ли оно у них сейчас, это будущее? Если ничего не менять, то его точно не будет…
Кровавый рассвет, заливал силуэты заводов, где-то далеко громыхнуло, щёлкнуло, огромные трубы завода выплюнули первые клубы яда, и вскоре все небо потонуло в глубоком дыму. Валера закрыл окно, закрывая шторы, его взгляд упал на листовки. Ненависть острой иглой заскребла под сердцем, он всей душой болел за свою родину и желал видеть ее с большой буквы. Но сейчас люди голодали, тощие, озлобленные, они сутками стояли у станков на благо войны, которая и так проиграна.
