– Не ходи, молю! – сухонькая старушка цеплялась за тёплый свитер Да́ры в надежде образумить, но девушка лишь с досадой вздохнула.
– Има, со мной всё в порядке будет. К чему пустые волнения?
– Ты такая молодая ещё, малышка совсем. В гиблое место идёшь, вот и волнуюсь. Не стоят кристаллы жизни твоей и души. Вечный никого не щадит. Все сгинули. Всех забрал.
– Там, где мужчины не прошли да парни, я пройду! Я легкая, гибкая, чего же ты волнуешься?
Дара покачала головой, не прекращая собирать сумку. В глубине души она считала, слабаки просто струсили и ухватились за легенду, оправдываясь. В горах тяжело, кристаллы достать не так-то просто, поэтому и плетут невесть что, лишь бы не засмеяли. А Дара никогда себя трусихой не считала и остальным не позволяла. Вот и сейчас она осторожно убрала дрожащую руку старушки, поклонилась в пояс и, не слушая возражений, покинула дом, кутаясь в меховую куртку.
Весна была нынче холодной, слякотной, мучила людей промозглыми ветрами вперемешку с дождём. В это время года к ним неохотно приезжали торговцы, да и сами жители редко выбирались в большой город, предпочитая лишний раз на улицу не высовываться. Им не впервой было. Вот только в этот раз погода не спешила порадовать тёплым солнышком. Запасы заканчивались, люди начали экономить, и голод медленной поступью приближался к деревне.
Выходом были лишь кристаллы. За ними маги придут хоть на край света – хвала богам, телепорты это позволяли. Многие пробовали ходить на гору, в обитель Вечного. Да только возвращались ни с чем, шепча жалкие оправдания. Дара им не верила. Вслух не говорила, но про себя именовала трусливыми болванами. Ежели семья голодает, какой тут страх? Ради здоровья Имы она не только к Ледяному сунется, но и Промозглые горы перейдёт.
– Ясного утра тебе, Дара! – поприветствовал её пожилой старец Крима. – Никак в горы путь держишь? Не страшно?
– И вам ясного, – остановившись, поклонилась Дара. – Припасы совсем уменьшились. Обозы с провиантом когда ещё перевал преодолеют, а тут хоть шанс. За кристаллы маги и душу продадут. И не страшно. Умирать от голода страшнее.
– Эх, молодые. Отчаянные пошли да дерзкие. Молоко на губах ещё пенится, а всё туда же. И Ледяной вас не пугает, – покачал головой Крима. – Дара, может, поможешь мне чутка? Тесто замесить. Руки трясутся, а сын с рассветом ушёл на озеро, всё рыбу поймать пытается. Да где ж ей там вестись, ежели лёд никак не отпустит.
– Помогу, конечно!
Дара никогда не отказывала в помощи, ведь в их маленькой деревне все были словно одна семья. Сегодня ты помог – завтра тебе помогут. По-иному в снежных горах не выжить. Тут нужно уметь и за себя постоять, и за других.
С просьбой старика Дара расправилась быстро – что ей, здоровой девице, какое-то тесто на пироги замесить – и отправилась дальше, попутно здороваясь с жителями.
– Как здоровье Имы, Дара? – окликнула её полная Мирта, одной рукой придерживая коромысло, а другой подзывая ближе.
Когда девушка приблизилась, она похлопала по её шапке, выражая поддержку и привязанность.
– Вашими молитвами – сносно. Спина уже не так болит, но я пока не разрешаю ей подниматься с постели.
– Ох, зная Иму, могу сказать, даётся ей это тяжело, – хохотнула Мирта и улыбнулась, показывая щербатый рот. – Но ты не ведись, пусть отлежится. Холода не любят больных и слабых.
– Помочь вам? – кивнула Дара на коромысло.
– Ну, помоги, коль не торопишься.
– Тороплюсь, но как же я вас одну оставлю, – улыбнулась Дара и получила полный нежности и признательности взгляд в ответ.
Она аккуратно перехватила коромысло, отдав женщине заплечный мешок со скарбом, и осторожно пошла вниз по улице к её дому. Стоило ей только зайти в прихожую, как два вихря налетели, запрыгав рядом горными козликами.
– Дара, Дара, ты поиграешь с нами?
Дара поставила вёдра с водой на пол, убрала коромысло и обняла близнецов, отрицательно покачав головой.
– Не могу, бусинки, мне на гору надо. Позже только.
– Да неужто во владения Вечного собралась? – всплеснула руками Мирта. – За кристаллами? Опасно же…
– Опасно, да делать нечего, – пожала плечами Дара, поглаживая девочек по мягким волосам и пытаясь приободрить улыбкой.
– Береги себя. Пусть Солнце истопит на твоём пути все препятствия.
– Спасибо, Мирта, – искренне поблагодарила девушка и покинула гостеприимное жилище.
Она добралась до ворот, перехватила поудобнее заплечный мешок и, бросив последний взгляд на деревню, уверенным шагом отправилась дальше.
Предстояла трудная дорога, но трудности в её жизни были всегда. Сирота, брошенная у ворот монастыря. Одна приёмная семья, другая… Никто кормить лишний рот не хотел, и когда последние опекуны выгнали её взашей, в лютый мороз, Дара подумала – всё. В большом городе до таких, как она, никому и дела нет. Что их, мало, сирот, после войны осталось? На всех благостей не хватит. Вот и скитались оборванки по закоулкам да объедки подбирали. А потом замерзали, когда наступали лютые морозы. Дара знала – и её это ждёт, умирать приготовилась, решила в последний раз поесть, как следует. Никогда не воровала, но больно уж аппетитно пахло в тот раз с рынка. Тогда-то она и встретила Иму. Она остановила её руку, не дав согрешить, позвала за собой в небольшую деревеньку среди гор. И Дара пошла, потому что почувствовала – так нужно, там её место.
Было тяжело терпеть переменчивую погоду, пасмурные дни и промозглый ветер, что волком выл в ущельях. Но Дара смотрела на огрубевшие руки той, что спасла её жизнь, и шла вперёд, взрослея, становясь упрямой и бесстрашной. Вместе они многое пережили, и пусть Има всегда говорила, что тот долг – долг жизни – она уже давно оплатила, девушка так не считала. И сейчас пора пришла добром на добро. Время приёмной матери подходило к концу, и Дара хотела обеспечить её тёплым очагом и сытной едой до последней звезды. Именно поэтому пришлось собираться и идти за кристаллами, оставляя Иму на попечение соседей. Увы, но пока погода не придёт в норму, иного заработка не предвиделось.
Укатанная дорога резко обрывалась снежным заносом. Дара посмотрела на эту насмешку природы над людьми и быстро свернула на неприметную тропку справа, что спускалась вниз серпантином по почти отвесной скале. Девушка прижалась к ней, моля богов послать безветренную погоду, и медленно продвигалась, окутывая морозным дыханием обледенелые камни.
Шаг, два – отдых. Шаг, два – отдых. Вдох-выдох – не думать.
Мысли – лишние.
Будешь думать – придут образы, дикие, страшные. Горы любили издеваться, проверять. Для них проверка – сама жизнь. Они и себя проверяют, – ну-ка, кто первым дорастёт до Солнца, не стесав бока о ветра, – и живущих рядом тварей разумных и неразумных.
