Тайкину бабушку за глаза называли ведьмой. А в лицо, конечно, Таисией Семеновной. Здоровались, улыбались, приносили гостинцы, но, выходя за калитку, все равно трижды сплевывали через левое плечо. Ведь если ведьма беду отводить умеет, значит, и удачу может отвадить.
Тайка сперва обижалась и ябедничала. Мол, ты что, ба, не видишь, как люди плюются и фигу в кармане прячут? Не надо им помогать!
Но та гладила внучку по густым черным волосам, будто маленькую (а ведь Тайке зимой уже шестнадцать стукнуло), и качала головой:
– Если не мы, то кто? У нас в Дивнозёрье места заповедные, но опасные. А люди не злые, просто страшно им.
Тайка вздыхала, но не спорила. Она и сама знала: слишком уж близко сошлись в их деревне мир потусторонний и проявленный. В озерах по ночам плескались мавки-хохотушки; молодой, а потому еще шальной леший дурачился в лесу (особенно любил превращаться в выпь и пугать дачников); кикиморы воровали из сада спелые яблоки, по ночам расшалившиеся домовые путали детям волосы, а у деда Федора каждую весну в подвале откапывался упырь.
К счастью, от любой напасти у бабки Таисьи находились оберег и верное слово.
– Если я перестану помогать, представь, что будет с Дивнозёрьем?
И Тайка, содрогаясь, представляла: ничегошеньки не останется от заповедных мест. Уйдут люди, опустеют дома, сады зарастут крапивой, зеленая ряска затянет гладь озер, заболотится лес… Потому что жить бок о бок с нечистью – это вам не шутки. Тут правила знать надо!
Ближайший ход в иные земли находился недалеко от Тайкиного дома: прямо за гаражами, у оврага. Взрослые обходили это место стороной (особенно ночью) и запрещали детям играть у гаражей. Но те все равно играли. Тайка там сама все детство провела с друзьями.
Со свечой и зеркалом они вызывали фею, чтобы та исполнила три желания (маленькая негодяйка ни разу не явилась, но в кустах постоянно кто-то хихикал); искали следы оборотня (и нашли!); ставили ловушку на коловершу (существо, похожее на помесь совы с кошкой, откупилось от детей леденцами, а Тайке потом влетело от бабки, мол, зачем напугали Пушка, у него и так от нервов перья из хвоста лезут); в сумерках с визгом прятались от бабая – страшного кривобокого старика с суковатой палкой… иногда, впрочем, это был не бабай, а дед Федор – тот самый, что приглянулся упырю.
Родители беспокоились зря: нечисть, водившаяся в Дивнозёрье, была не опаснее машин, несущихся по трассе, или незнакомца, предлагающего конфетку. Будешь думать головой, и ничего плохого с тобой не случится, – так считала Тайка. Взрослые же просто забыли, как сами в детстве бегали к оврагу, мечтая хоть одним глазком заглянуть в чудесный край. А ход, между прочим, вел оттуда, а не туда. Так что никому из живущих в Дивнозёрье увидеть иные земли не удалось.
Кроме Тайкиной бабушки. Она мечтательно улыбалась всякий раз, вспоминая тот случай:
– В твоих годках я как раз была. Тогда-то и начали к нам захаживать дивьи люди. Ох, и переполох поднялся. Говорят, аж до самой столицы слух дошел. Приезжали и репортеры, и ученые какие-то, и даже эти… которые инопланетян ищут. Потом шумиха улеглась, а дивьи люди остались.
Тайка не раз слышала, как однажды на пустыре у оврага, где еще не было никаких гаражей, ее бабушка повстречала дивьего мальчика. (Вообще, это скорее был дивий юноша, но Тайке было привычнее называть его мальчиком. Ну а что? Не девочкой же!)
Ей сложно было представить, как выглядела бабушка в молодости, поэтому Тайка часто воображала на ее месте себя: не зря же они тезки. И все говорили: похожи как две капли воды.
А увидеть мальчика из дивьего народа Тайка тоже была бы не прочь! Как и послушать еще раз бабушкин рассказ…
* * *
Парнишка едва доставал ей до плеча. Смешной: курносый, веснушчатый, в зеленой курточке и с острыми ушами, торчащими из-под шапки. По виду – Тайкин ровесник, но кто знает этих дивьих? Может, это только на вид ему лет шестнадцать, а на самом деле шесть сотен?
Сжав зубы, он обрывал лозы дикого винограда, обвившие одинокий вяз, и, кажется, чуть не плакал. Ладони были содраны в кровь.
– Ты что, потерялся? – Тайка подошла ближе.
– Нет, конечно! – Парнишка выпустил лозу, шмыгнул носом и одернул курточку. – Я ищу вязовое дупло. Ты не видела?
– Не-а, – она осторожно заглянула ему за спину, чтобы убедиться, что у парнишки нет хвоста (мало ли, вдруг бесенок?); хвоста, к счастью, не было. – Я знаю дуб с дуплом и еще расколотую сосну у озера.
Мальчишка уселся прямо на землю, скрестив ноги.
– Ох, меня мать заругает…
– За что? – Тайка присела рядом на корточки.
– Так я ушел без спросу и никому не сказал, – он почесал за ухом и вздохнул. – Ход открылся, я и впрыгнул. Кто же знал, что у вас тут даже завалящего вязового дупла нет? Как вы вообще ходите?
– Э-э-э… Ногами.
– Скукота!
– А вот и нет, – надула губы Тайка. – Знаешь, сколько у нас всего интересного?! Можно пойти в лес за орехами. Или искупаться. Или развести костер и испечь картошку. А Федька нам на гитаре сыграет, если попросим. Про желтую подлодку.
Глаза у дивьего мальчика загорелись.
– Ух ты! Но мне ж никто не поверит… если только… А подаришь мне что-нибудь на память?
Тайка достала из кармана медный пятак, дыхнула на него и протерла рукавом.
– Вот, держи. Счастливый! Я с ним алгебру на пять написала.
Они провели вместе целый день. Купались, загорали, лопали орехи и ягоды, кидали дворовому Шарику палку, жарили на палочках хлеб, смотрели на звезды и пели песни. Потом Федька ушел, и они остались одни. Тайке казалось, что она знала этого дивьего мальчика всю жизнь. Вот только имя подзабыла. Он-то еще на пустыре представился, но из головы вылетело, а переспрашивать было как-то неловко…
Впрочем, им и без того было чем заняться: болтать о пустяках, держаться за руки, смотреть на звезды… Тайке хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. Ох, молодость – самое прекрасное время, чтобы делать глупости и ни о чем потом не жалеть.
– Эй, а пятак твой и впрямь счастливый. – Тихий шепот разбудил задремавшую Тайку уже на рассвете. – Я нашел вязовое дупло тут неподалеку!
– Значит, уходишь?
Ее голос дрогнул от обиды. Вот и все, кончилась сказка.
– А хочешь, пойдем со мной? – Глаза дивьего мальчика вспыхнули изумрудным огнем в предрассветных сумерках.
– Вот просто возьмем и пойдем?
– Ага! Будешь моей невестой?
Сердце забилось так часто, что Тайке пришлось приложить руку к груди.
– Л-ладно… А как я потом попаду обратно?
Порыв ветра сбросил к ее ногам пару сосновых шишек. Где-то вдалеке прокричала выпь (или опять леший?). А мальчик из дивьего народа пожал плечами:
– Как-нибудь. Или никак. Я пока и сам не знаю, смогу ли вернуться из вашего чудесного края.
