Как-то сразу, ещё до рождения, моя Судьба намекнула мне, что будет не просто.
– Деточка, тебе придётся нести это бремя одной, – сказала мне Судьба.
– Прорвёмся, – оптимистично ответила я, не осознавая, во что вляпалась.
– Я буду давать тебе подсказки, прислушивайся к ним, – попрощалась она.
***
–Бабушка, а ты тоже с самого детства видела будущее? – задала мне вопрос Василиса.
–Не с самого, первый раз я увидела его во сне, а потом стала как будто проваливаться в пространство, – делилась я важной информацией с внучкой.
–А расскажи, как это у тебя получалось? – спросила Василиса.
–Мне было очень сложно принять себя. Долгие годы я пыталась отрицать свою сущность, но отречься от самой себя не получилось, и мне пришлось принять то, что дала мне Судьба, – начала я свое повествование, через призму прожитых лет.
– Ну слушай, дорогая, рассказ будет длинным, так что неси кружки с чаем в гостиную и поудобнее устраиваясь в кресле, – начала я.
***
Я родилась очень беспокойной и капризной малышкой. Да разве могло быть иначе, после такого….
***
Майский вечер радовал глаз своей свежестью, молодой листвой, нежного салатового оттенка. Тюльпаны украшали клумбы парка. Молодой капитан Андрей Акуш пригласил свою беременную жену пройтись на свежем воздухе. Прогуливаясь по парку, расположенному вдоль берега реки, молодая пара увлеклась выбором имени будущего первенца.
Время было глубоко советское, когда об УЗИ еще и не мечтала бесплатная совковая медицина, поэтому по разным признакам беременности женская половина родни пыталась определить пол ребёнка:
– Девочка будет, – утверждала бабушка Лида. – Живот низко опущен.
– Нет, мальчик, видишь, пупок вывернут, – спорила тётя.
– Да какая разница, главное, чтобы был здоровый ребёнок, – настаивала мама.
Итак, прогулка, и мои родители увлечены выбором имени.
– Я бы дочку Ириной или Наташей назвала, а сына Алёшенькой.
– Мне нравится Сергей или Виктор, как тебе? – спросил отец. – Сергей Андреевич, смотри, как солидно звучит.
– До Андреевича он может, и не дорасти, не обязательно ведь в начальники выбьется, – рассуждала мать.
Тут их диалог прервал грубый голос: – Закурить не найдётся?
Два подвыпивших аборигена, ой, извините, лица низкой социальной ответственности, пытались выцыганить у отца пару сигареток.
– Не курю, – ответил он, и стал обходить грубых мужиков, прикрывая собой испуганную жену.
Однако, один из них сильно толкнул отца плечом, и началось. Папочка был не робкого десятка, к тому же не любил грубость, и решил разобраться с хулиганами на кулаках.
– Отойди подальше, дорогая, – отодвинул он маму.
Хук справа полетел в челюсть наглого мужика. Но второй бандит выхватил из кармана финку, в результате этой схватки отец получил, как говорится, перо под ребро, и оказался на больничной койке с ножевым ранением. Мама, перенервничавшая после нападения, рыдала и переживала на плече у бабушки, нервная встряска сказалась впоследствии на моей тревожности.
Пока суд да дело, а суд естественно был, самый гуманный суд в мире, парни получили всего по паре лет отдыха в местах не столь отдалённых, ведь они никого не зарезали, пациент остался жив, а мне пришло время появиться на свет божий.
***
– Ну что, герой, оклемался, – зашел в палату хирург, который оперировал отца. После наркоза того ещё мутило как после литра спирта. Отец посмотрел на белый обшарпанный потолок, потом на окно, там висели занавески с рисунком “васильковое поле”. Васильков было много, они то двоились в глазах, то троились.
– Оклемаешься, начинай потихонечку вставать, не залёживайся, – продолжал хирург, глядя на расфокусированный взгляд пациента.
На следующий день, найдя, у кровати облезлые шлепки, отец побрёл сначала в туалетную комнату, а потом начал упрашивать медсестру:
– Пойми, Любушка, у меня там жена рожает, а я здесь, – просил он позвонить в родильное отделение.
А тем временем в роддоме. Мама ходила и стонала, держась за стенки коридора.
– Что ты тут шастаешь, да ноешь, иди в палату, – шуганула её акушерка, болтающая по телефону с подружкой.
– Рожаю, – ревела мама.
– Больно прыткая, с первым по двенадцать часов схватками мучаются, а ты только приехала, – поставила на место молодую роженицу опытная повитуха.
А мне, тем временем не терпелось увидеть всё своими глазами. И мама завыла в голос. Акушерка недовольно положила трубку и пошла выполнять свой медицинский долг. Проводя маму в смотровую, она застонала, – Погоди, не тужься, у тебя уже ребенок выходит, ты чего молчала?
– В смысле, я молчала? – не поняла наезда она.
Так, не третируя маму двенадцатичасовыми схватками, я быстренько появилась на свет.
Выписавшись из больницы, отец после ранения, а мать из роддома вместе со мной, снова начали перебирать имена. Но теперь задача стояла выбрать женское имя своему чаду. Отец нарёк меня Кирой, чему мама была не особо рада. Да уж, так себе имечко, думала я, взрослея. Но однажды, уже в школьные годы, наткнулась на статью «Женские современные имена» и поняла, что имя мое очень даже ничего, если выбирать из того, что могло бы мне достаться.
…. Авиация, Алгебра, Варлена, Даздраперма, Индустрина, Лениниана, Олимпиада, Радиана, – читала я с придыханием в голосе. А мое, прямо какое-то антисоветское, что ли, даже в список не вошло.
Отлично, Кира, очень красивое имя, необычное для советского времени, короче, повезло.
***
– Кира, одевайся быстрее, я из-за тебя на работу опаздываю, – торопила мама.
– Я не хочу идти в садик в зеленом платье, – ныла я, – Я что, лягушка?
– Ага, царевна, помнишь, книжку читала тебе такую, – уговаривала мама. – Розовое платье я ещё не погладила, пойдешь в этом.
– Не-хе-хе-еет, – хныкала я.
Я доставала маму по любому поводу, то цвет платья не устраивал, то цвет колготок.
–Бабушка Лида подарила мне красное платье на день рождения, почему я не могу носить его в садик? – спорила я.
–Оно нарядное, – злилась мама.
–А почему я не могу ходить в садик красивой? – снова задала я вопрос. В общем вы уже поняли, маме доставалось по полной программе. Её то Судьба ни о чём таком не предупреждала.
– Вера Павловна, вам стоит больше времени уделять воспитанию дочери, вы знаете, она с мальчиками дерётся, и ещё, всех, кто садится на её стульчик, за шиворот скидывает на пол, – жаловалась на меня воспитатель.
– Хорошо, я поговорю с дочерью, – обещала мама, и строго на меня смотрела.
Дома меня, конечно, ругали, ставили в угол, не отпускали гулять. В общем как могли, нарушали «Конвенцию о защите прав детей». Хотя, мои родители, наверное, о ней и не знали.
***
–Знаешь, Василиса, методы воспитания советского периода сильно отличались от лояльно-современных методов века двадцать первого. Это сейчас жесткий правовой контроль, и голос не повысь и по жопе не шлепни, – вспоминала я.
