Бывают в жизни дни, что меняют ее радикально. Только распознать их
заранее, к сожалению, нельзя. Распознать и просто не выходить из дома. Если,
конечно, можешь себе позволить такую роскошь – плюнуть на работу всего лишь
потому, что тебя посетили некие недобрые предчувствия или приснился дурной сон.
Вот лично я своих снов вообще не помню последние пару месяцев. С тех пор, как
устроилась на работу. Официальную, в большом офисе международной компании, с
белой хорошей зарплатой, перспективами карьерного роста и щедрыми
ежеквартальными премиями. Правда, последние три пункта пока мне всего лишь
обещаны, но надежда – наше все. То есть зарплата вполне себе ничего, из разряда «можно жить»,
но вот зимние сапоги и новое пальто придется брать в рассрочку. Но я не жалуюсь,
не-а. Ни на зарплату, ни на задержки иногда чуть не до ночи, ни на что вообще.
Не работа мечты, второй помощник руководителя, а по факту – девочка на побегушках у
секретарши, она же официальная любовница директора, но у меня же вся жизнь
впереди, да? И для иногородней девочки без роду-племени, высшего образования,
опыта и рекомендаций от прошлых работодателей и это супер.
– Казанцева, ну, блин,
где ты там? – всверлился в мой мозг визгливый голос Надежды Ерофеевой, она же и
есть та самая секретарша, у которой я на посылках. – Там тигреныш мой рвет и
мечет. Орет на меня по телефону, что ему нужен какой-то там дурацкий договор,
который он просил меня распечатать. Типа дел у меня других нет все помнить про
его бумажки.
– Договор с «Эр-групп»
или на охрану наших объектов с ЧОО «Гладиатор»?
– Ты издеваешься, –
прозвучало даже не вопросом, а почти утверждением.
Самую малость, если честно. Потому как считаю, что брать на должность
первого помощника руководителя серьезной кампании человека, все таланты коего
распространяются исключительно в околосексуальной плоскости, чтобы иметь
возможность официально таскать ее за собой по командировкам и развлекаться в
рабочее время, очень непрофессионально и может закончиться плачевно для самого
такого руководителя. Но на мое мнение всем плевать, тем более когда в данном
случае этот шаловливый руководитель–
племянник одного из главных акционеров всей фирмы. Так
что…
– Нет, Надь, я не
издеваюсь. Скажи Владимиру Сергеевичу, что я уже перед зданием и через пять
минут буду на рабочем месте. – Угу, в отличие от тебя. – И разберусь с
бумагами.
– Ну хорошо. Я чуть
припоздаю. На часик. – Да-да, хорошо, если появится к обеду. – У меня
неотложное дело. – Маникюр? Массаж? Шугаринг? Срочная распродажа? Хотя нет.
Следить за распродажами – удел простых смертных вторых помощников руководителя.
«Припоздала» Наденька на весь день, не впервые, впрочем. Причем второй
раз она мне соизволила позвонить уже около двух дня, язык у нее изрядно
заплетался, и оборвала она сеанс нашей коммуникации внезапно, не закончив явно
глубочайшую мысль, которую пыталась донести под такое же пьяное хихиканье своих
подруг на заднем плане. И это в среду в разгар рабочего дня.
И нет, я не завидую. Я злюсь. Потому как свою немеренно глубокую мыслю
вкупе с хорошо ухоженным роскошным телом она, похоже, не донесла не только до
меня. Судя по реву шефа, ему этой благодати тоже не хватило и, как следствие,
срывался он на мне. Так что к моменту его отбытия из офиса ровно в семнадцать
нуль-нуль я уже ног не чуяла под собой, и голова моя звенела, как колокол. При
этом мне пока покинуть рабочее место не светило, ибо шеф, пребывающий в гневе,
одарил меня заданиями и поручениями, что ту Золушку злая мачеха. Вот интересно,
по законам сказок мне должен после всех мучений принц какой обломиться? Такой
хотя бы из самых простеньких, я не привереда. Но обломилось мне только
обзавестись просьбой от коллеги. Уже когда с облегченным вздохом я втащила свое
бренное тельце в сверкающий хромом и беспардонно тыкающий меня собственным
унылым видом в зеркала лифт, затрезвонил смартфон.
– Да, Ир, – ответила я и
отдернула тут же трубку от уха, потому как на том конце зашлись в долгом
приступе кашля.
Вот же беда, еще один хороший человек не устоял перед сезонным вирусом!
Почему хороший? Потому что Ирка была практически единственным нормальным
человеком в этом пристанище большого бизнеса, сплетен и закулисной грызни. Без
понятия, почему все невзлюбили меня с первого же дня, но так и было.
Подозреваю, что дело было не во мне, а в самой должности. Ее-то ввели только
что, и мне свезло быть первой, кому она досталась. А для всех в офисе, конечно,
не секрет почему в принципе сия вакансия возникла. Потому что первая помощница
руководителя занималась отнюдь не той деятельностью, что хоть как-то связана с
процветанием данного бизнеса. Она не занималась, а крайней для всех была я. Это
к вопросу о вселенской справедливости в общем и местной, внутри коллективной, в
частности.
– Люсь, ты еще в офисе? –
прохрипела Ирка после бронхиального вступления.
– Как раз вниз спускаюсь.
Ты что, заболела? Я вроде тебя с утра видела.
– Ага, с утра все норм
было, а после обеда темпа подскочила и колбасить жутко начало. – И она опять
закашлялась. – Люсь, мне дико неудобно… – новый приступ с сипом и почти
бульканьем, – но мне и попросить больше некого, а сама не доползу.
Я вздохнула, посмотрев в потолок лифта, который уже остановился на
первом этаже.
– Что нужно? Лекарств
тебе привезти? – Я с удовольствием. И приду, и заражусь. Больничный на недельку
мне сейчас почти в радость.
– Не мне… – Ирка перешла
на маловнятный хрип. – У меня бабуля в старой части города… Я должна ей
продуктов была сегодня отвезти, а тут такое… Люсь, она старенькая совсем и
еле-еле в пределах дома передвигается…
– А доставка? –
попыталась я вяло откорячиться.
– Да не откроет она
никому чужому. Паранойя старческая.
– А как же я тогда…
– Да запросто! – Мне,
может, и показалось, но в динамике резко стало меньше хрипов. – Ты возьми ключ
от ее дома в моем столе. В самом нижнем ящике незапертом. Он там один только и
лежит, не спутаешь ни с чем. Я тебе список продуктов сообщением скину и денежку
перечислю. Прости, что напрягаю так. Прости, а?
Вот какая бы мысль посетила человека в здравом уме первой? Например,
почему Ирка держала ключ от дома родственницы в столе, а не там же, где и от
своей квартиры, если предполагалось, что она сегодня собирается к ней. Или
могло насторожить то оживление, что зазвучало на том конце. Или же, наконец,
это двойное «прости», что прямо-таки вынудило ответить:
– Да прощаю, конечно, ты
чего, Ир? – С каким же облегчением она там выдохнула. Или это почудилось? Не
важно. Не напрягло меня ничего, вот что главное. И поэтому я и нажала кнопку на
панели управления лифта, отправляясь обратно наверх.
