Мы, пройдя через кровь и страдания,
Снова к прошлому взглядом приблизимся,
Но на этом далеком свидании
До былой слепоты не унизимся…
Константин Симонов
Россия – это загадка, завернутая в секрет,
скрывающий в себе тайну.
У. Черчилль
В тысячелетней истории нашего народа не было Победы величественнее и значительнее, чем Победа над немецко-фашистской Германией в Великой Отечественной войне. Вот уже 64 года эта Великая Победа охраняет нашу страну вместе с армией, флотом и ракетно-ядерным щитом. Но как гениально просто и точно сказано в любимой песне нашего народа «День Победы»: «Это праздник со слезами на глазах»! И действительно, самый счастливый в жизни нашей страны День Победы 9 мая 1945 г. неразрывно связан с самым страшным и трагичным днем 22 июня 1941 г., который принес невосполнимые утраты почти в каждую семью нашей страны и навсегда оставил в нас кровоточащие вопросы: что же произошло в этот самый черный день, как такое могло случиться и кто за это несет ответственность?
Пока ответы на них не даны.
Чтобы получить их, надо обратиться к последним предвоенным месяцам и представить себе, что происходило в то время близ западной границы СССР. А там круглосуточно кипела лихорадочная работа – из глубины страны в приграничные районы перебрасывались части, соединения и целые армии. Заменялась на новую военная техника, строились укрепрайоны на новой границе (при этом почему-то демонтировалась боевая техника на старой, а кое-где ликвидировались и сами укрепления). Производились новые назначения командного состава РККА. К границе перебрасывались огромные запасы боеприпасов, горючего, военной амуниции и продовольствия, которые размещались на фронтовых и армейских складах и арсеналах, а также в железнодорожных вагонах. Только в последние годы стало известно, что с 12 июня во многих приграничных частях и соединениях личному составу стали выдавать смертные медальоны (для идентификации в случае гибели).
Совершенно очевидно, что шла колоссальная подготовка Красной Армии к боевым действиям, но вот только к чему готовились? Может быть – к обороне страны от гитлеровской агрессии? Ведь все видели, что к германско-советской границе были стянуты отборные немецкие дивизии, имеющие почти двухлетний опыт победоносной войны, с легкостью опрокинувшие все армии континентальной капиталистической Европы.
Но тогда почему же первый день войны советские войска встретили, не заняв укрепрайоны и предполье, без боеприпасов и горючего, а главное – без четкой команды и управления со стороны высшего руководства? Ведь 22 июня в войска поступили три директивы высшего руководства – две невнятные (№ 1 и № 2) и одна нереальная (№ 3), ни на одной из которых почему-то не было подписи вождя. В этот день в течение восьми часов страна не знала о начале войны, и наконец в двенадцать часов (по моему мнению, в 12. 15) дня о ней сообщил в своей речи по радио не Сталин, а его заместитель Молотов. Сталин же выступил перед народом по радио лишь на двенадцатый день войны – 3 июля.
Почему склады и аэродромы были выдвинуты к самой границе? (Из-за этого огромные запасы боеприпасов, горючего, амуниции и продовольствия были захвачены врагом или взорваны нашими войсками при отступлении, а на земле в первый же день войны было уничтожено 800 наших самолетов. Всего за первый день войны мы потеряли 1 200, а за два первых дня 2 500 самолетов!) Почему артиллерия была оторвана от своих дивизий и отведена на артполигоны?
Сами результаты начала войны, и ее первого дня особенно, буквально кричат о том, что к обороне советские войска не готовились, поэтому удар немцев оказался «внезапным», а разгром советских войск сокрушительным: Каунас, столица Литвы, был взят немцами через два дня, Минск, столица Белоруссии, – через семь, а Рига, столица Латвии, – через восемь дней после начала войны!
Возможно, советские войска готовили не к обороне, а к нанесению упреждающего удара по накапливающимся возле границы и разворачивающимся немецким соединениям? Может быть, прав Суворов со своей «ледокольной» гипотезой, и Сталин действительно готовился начать этим ударом свой «революционный» поход на Европу?
Но почему же в таком случае большинство советских частей и соединений на рассвете 22 июня 1941 г. находились не в 1–2 км от границы, как немецкие, а на расстоянии 30– 300 км от нее? Почему у них не было боеприпасов и горючего? (Примером настоящей готовности к нанесению удара может служить фото немецких танков в Бресте 22 июня, на котором видно, что на каждом танке имеется по 10–20 дополнительных 20-литровых канистр с бензином, да еще прицеп с двумя 200-литровыми бочками и ручной помпой, позволяющей их пополнять! [91, с. 68 Фотоприложений])
Почему же у нас было приказано снять с тяжелых орудий прицелы-панорамы?
Почему выданные в передовых пехотных частях патроны 21 июня приказывали сдать на склады и опечатать?
Почему в самые последние предвоенные дни в авиационных частях западных округов шли регламентные работы, на время проведения которых самолеты теряют боеспособность?
Почему было приказано самолеты лишь «рассредоточить и замаскировать»? Ведь если советские войска готовились к нанесению удара, разве можно было лишать самолеты возможности быстро выйти на взлетную полосу? Для чего же ее освобождали? Таких вопросов множество…
Ответ на все эти «почему» один: к нанесению неожиданного удара по немецким войскам, а затем по Германии и Европе Красную Армию тоже не готовили.
Возможен еще один вариант советских предвоенных приготовлений на своих западных границах. Может быть, оценив сложившееся превосходство немецких армий в численности, военной технике и боевой подготовке, советское руководство готовило Красную Армию в случае нападения немцев к организованному стратегическому отступлению, подобному отступлению русской армии под руководством Барклая де Толли, а затем Кутузова в Отечественной войне 1812 г.?
Однако об этом не может быть и речи, ибо уже вечером 22 июня в войска поступила Директива № 3 о переходе советских войск в контрнаступление с задачей не только вернуть захваченные немцами территории, но и пересечь госграницу, в частности овладеть к 24 июня районом Люблин. Значит, никакого превосходства немецких войск не было и в помине, напротив, Сталин отлично знал, что Красная Армия значительно сильнее германской армии, о чем и свидетельствует требование Директивы № 3 наступать немедленно (ибо, как выяснилось в последние годы, орудий, танков и самолетов в РККА было в несколько раз больше, чем в вермахте и люфтваффе).
Нет, не готовилась Красная Армия в марте – июне 1941 г. к организованному отступлению от границы в глубь страны.
