Алиса Ардова - Вернуть невесту. Ловушка для попаданки 2

1. Глава 1

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки 2

Глава 1

Просыпаться было тяжело. В голове гудел невидимый колокол, отдаваясь в висках гулкой пустотой.

Распахнула ресницы, с трудом соображая, что происходит, где я вообще нахожусь, и наткнулась на чужой взгляд. Знакомый такой. Темно-зеленый и недоумевающий.

Фарн….

Близко-близко, на расстоянии вытянутой руки. Моей руки, которая, между прочим, в эту самую минуту с удобством расположилась на подушке возле его щеки.

— Эннари, — а голос низкий, хриплый. То ли после крепкого сна, то ли от неподдельного изумления. — Что вы здесь делаете?

— Сплю, — призналась совершенно честно. Подумала и, в свою очередь тоже поинтересовалась: — А вы?

— Мгновение назад думал, что проснулся… Видимо, нет. Такого приятного сна у меня давно не было.

— Приятного? — повторила растерянным эхом, прислушиваясь к себе.

Тело казалось легким и невесомым, как воздушный шарик, мысли туманились, путались, не давая сосредоточится, — я никак не могла собрать их вместе и понять, что все-таки творится? Сон это или явь?

Кажется, я куда-то бежала, от кого-то спасалась… Не помню от кого и куда… Или это мне тоже лишь пригрезилось?

— Невероятно приятного, — подтвердил мужчина. — И раз уж мы все равно спим… Вы ведь не станете возражать, если я сделаю то, о чем давно мечтал?

— Я не…

А Фарн уже протягивал руку, чтобы дотронуться до кусочка шелка, закрывающего мое лицо. Осторожно сдвинул его в сторону, и я окончательно убедилась, что сплю. Все-таки сплю.

Потому что только во сне у постороннего человека спокойно, без усилий и магии получилось бы убрать вуаль. Она была зачарована так, чтобы всегда оставаться на месте — в любом положении, хоть головой вниз повисни, — и снять ее могла только я сама. Ну, или кто-то по моему желанию. Но ведь смешно даже предполагать, что я хотела, чтобы Фарн вот так просто взял и снял с меня привычную защиту. Верно же?..

— Я видел глаза Эннари, видел лицо Анны и все время гадал, какая ты на самом деле? Какой теперь стала? — глухо произнес Кайден, заставляя сердце замереть, а потом забиться в бешеном ритме.

И то, что он снова перешел на ты, совсем не смутило. Мы ведь спим. Так к чему эти лишние церемонии?

— И какая? — выдохнула чуть слышно.

— Без грима совсем другая. Не Анна. И не прежняя Эннари, идеальная, ослепительная в своем холодном совершенстве.

— Это плохо?

Я замерла. Почему-то показалось очень важным услышать сейчас его ответ.

— Мне нравится, — улыбнулся он. Во взгляде мелькнула нежность, абсолютно нехарактерная для этого мужчины, всегда такого серьезного, сдержанного, и в груди вдруг стало горячо-горячо.

Медленно, очень бережно его пальцы коснулись моей щеки. Заскользили от виска по скуле и ниже, к губам. А я…

Если Кайдену можно исполнять во сне собственные желания, то почему мне нельзя? Я подхватила прядь волос, что вечно падала ему на глаза, — совсем как сейчас — и заправила за ухо, а вот отстраниться уже не успела. Он задержал мою руку, накрыл своей ладонью.

Несколько долгих, бесконечно долгих, томительных мгновений мы смотрели друг на друга. Не отрываясь. В упор. И я уже не боялась утонуть в его глазах — это ведь только в реальности опасно, а в грезах не страшно. Продолжала смотреть… и тонула… тонула…

Кто из нас первым потянулся к другому, не знаю. Похоже, мы сделали это одновременно. В тот момент не получалось ни думать, ни анализировать. Да и зачем? Впервые за два года постоянного напряжения и борьбы за жизнь, за место в новом мире захотелось просто расслабиться, закрыть глаза и обо всем забыть. Хоть на мгновение. На краткий миг почувствовать себя обыкновенной девушкой. Пусть хоть в этом странном сне.

Кайден был близко… слишком близко, чтобы беспокоиться о чем-то или ком-то другом. Губы такие манящие, взгляд рассеянный, хмельной… И аромат… Снова этот аромат снежных ягод, что сводит с ума.

— Нари…

Чужое дыхание, которое колкими иголочками оседает на губах. Прерывистое, частое. Прикосновение — почти невесомое, вопросительное, словно он ждет, что я оттолкну.

Не оттолкнула. Ресницы медленно опустились, и его губы накрыли мои. Восхитительно нежно, головокружительно сладко, горячо и так правильно, что никак иначе и быть не могло.

Подалась вперед, приникла, погрузила руки ему в волосы, перебирая густые, жесткие пряди, и напор поцелуя усилился. Дыхание стало общим, слившись в одно, а мое сердце, казалось, уже билось в его груди — все громче и громче с каждой секундой.

Словно вторя этим ударам громыхнул гром — далеко-далеко, в реальности. Там, где остались все проблемы… опекун и Химер… странная записка… Озас в моей комнате…

Озас!

Мысль о неугомонном торговце молнией сверкнула в сознании, и вспомнилось все, как-то сразу и вдруг — от кого убегала, куда шла и зачем, к кому пришла. Проклятье! У меня там заговоры, неучтенные ухажеры по углам валяются, а я тут целуюсь, позабыв обо всем.

Резко отпрянула. Кайден потянулся следом, все еще глядя затуманенным взором, и я выпалила первое, что пришло в голову:

— А меня Никс вчера в шпионки вербовал… И Озас сейчас в спальне лежит… — в зеленых глазах взметнулось неистовое темное пламя, и я поспешила добавить: — На полу. Без сознания.

Фарн выдохнул сквозь стиснутые зубы, а я подхватила покрывало, закуталась в него, чтобы не смущать присутствующих кардинально укороченным платьем, торопливо выскочила из постели — от греха подальше — и принялась объяснять. Правда, получалось почему-то довольно путано.

— Меня опоили какой-то гадостью за ужином. Или накормили. Не могу пока сказать чем… Точно не приворотное… Судя по действию, что-то отупляюще-парализующее. Озаса в спальню провели, сами под дверью караулили. Я усыпила Ралда, наглоталась противоядия и сюда побежала… по крыше, через окно. По дороге откатом накрыло. Дошла уже почти в бессознательном состоянии, а вы… Почему не проснулись? Я плохо соображала, наверняка, шумела, уронила что-нибудь. Да еще и упала рядом. Или вас тоже отравили?

— Меня нельзя отравить, — напомнили мне рассеянно.

— Тогда в чем дело? Вы же воин острова Туманов. У вас дракон, в конце концов.

По мере того, как я говорила, из глаз Фарна уходила сонная, расслабленная пелена. Они прояснялись, наполнялись гневом и яростью, а когда я упомянула зверя, подозрительно сузились.

— Шуаррэг, — рявкнул он, и я подавилась воздухом.

Как-как, простите?

— Шуаррэг, — призрачный ящер как всегда совершенно неожиданно материализовался в воздухе, величественно приосанился. — Что на истинном языке означает «сильнейший». Сокращенно…

— Шурик, — вырвалось само собой.

— Шур, — поправили меня снисходительно, и я невольно почувствовала себя виноватой.

Вон как люди своих зверей называют. Шуаррэг… сильнейший. А я над бедным птицем измываюсь всячески. Ему и так досталось: магии лишился, воробьем стал, на испытание почти нелегально пролез, помогал, а его в благодарность Феней нарекли.