Кафе c весёлым названием «Муха» знал каждый, кто любил послушать настоящий джаз. Это название оно получило не потому, что все, кто выходили из него, были, как правило, «под мухой», а из-за близости к академии имени Мухиной, в былые времена училище барона Штиглица. Американский джаз здесь исполняли каждый вечер, но обычно ближе к закрытию, дабы не привлекать внимание дотошных инструкторов из райкома комсомола. Не сказать, что это был настоящий андеграунд-клуб, но публика там собиралась явно диссидентского плана.
Вадим любил ходить туда в компании однокурсников. Заказав на всех бутылку армянского коньяка и лёгкую закуску, они могли часами слушать горячий бибоп или бередивший их молодые души негритянский блюз в манере Би Би Кинга.
В один субботний вечер, когда оба зала этого полуподвального помещения были заполнены до отказа, в дверях появились три юные грации с королевской осанкой, говорившей об их причастности к классическому балету. Уговорив администратора впустить их, они молча ожидали, когда освободятся места у барной стойки.
– Вы посмотрите, какие красавицы! – воскликнул один из друзей Вадима. – Давайте пригласим их за наш столик. Как-нибудь да уместимся!
Посовещавшись недолго, смущённые девушки приняли приглашение молодых людей.
– Вы можете занять мой стул, – вскочив со своего места, предложил одной из них Вадим.
– Думаю, мы легко поместимся на нём все вместе, – весело ответила она, сразу покорив его своей волшебной улыбкой.
– Отличная музыка, не правда ли? – сказал он, растерянно улыбаясь, ощущая приятный аромат её тела.
– Обожаю блюз, – с прежней весёлостью ответила она.
– Меня зовут Вадим, – представился он, забыв про всё вокруг и видя перед собой лишь пару нежных карих глаз.
– А я Галя, – сказала она, испытывая необъяснимое чувство – будто знала его всю жизнь.
– Я здесь впервые, – бросив взгляд на низкие кирпичные своды, сказала она. – А вы наверняка завсегдатай?
– Мы любим приходить сюда после лекций.
– Так вы из академии дизайна?
– Наша наука чуточку серьёзнее, она называется математика, – в полушутливой манере ответил Вадим.
– Математика, – внезапно погрустнев, повторила она. – Мой отец тоже закончил физмат. Говорят, он был талантливый учёный, но я совсем его не помню. Мама много рассказывала мне о нём.
– Они разошлись?
– Ну что вы! Они любили друг друга, но папы не стало сразу после моего рождения.
– Не хотите вина? – внезапно растерявшись, спросил Вадим.
– С удовольствием.
– Принесите нам бутылку «Мукузани» и три бокала, – попросил он официантку.
– За приятное знакомство! – предложил Вадим тост, разлив вино по бокалам.
– За будущих великих балерин! – добавил один из его друзей.
– Вас учат классическому танцу? – спросил парень Галю.
– В следующем году у нас будет выпускной, – ответила она, охотно рассказав ему про занятия балетом и строгие правила, царившие в стенах училища.
Выслушав её волнующий рассказ, Вадим, в свою очередь, стал взахлёб говорить о премудростях программирования и последних открытиях, сделанных в математическом мире. Галя с интересом слушала, мысленно возвращаясь в детство, к рассказам матери об отце, расстрелянном в первые послевоенные годы.
Была дивная ночь, когда они вышли на улицу. На совсем светлом небе ярко сияли звёзды.
– Да здравствуют белые ночи! – с совершенно счастливым видом воскликнул Вадим.
– Жаль только, что они начинаются в разгар учебной сессии, – смеясь, заметил его однокурсник.
Попрощавшись между собой, каждая из девушек позволила своему новому кавалеру проводить её до дома.
– Где вы живёте? – спросил Вадим Галю.
– Недалеко – на улице Зодчего Росси. Прошу вас, идёмте быстрее, двери общежития скоро закроют.
Они шли по набережной Фонтанки в направлении Ломоносовского моста и тихо беседовали. Во всём ощущалась непривычная умиротворённость. Опустившаяся на город белая ночь, лишив его таинства, окутала реки и каналы мистическими красками.
Идя рядом, молодой человек любовался утонченной красотой своей спутницы, испытывая неведомое доселе чувство. Впервые он был по-настоящему влюблен. Он был не в силах оторвать взгляд от мягкого овала ее лица и полных нежности глаз, с восхищением смотрящих на него. Но больше всего завораживала ее воздушная походка, так подходившая размеренному ритму белой ночи.
– Вы родились в Ленинграде? – спросил он, осторожно беря её за руку.
– В доме на канале Грибоедова, но когда был осуждён отец, нас с мамой выслали в Архангельскую область, где она после нескольких лет проведенных в лагере, умерла от чахотки. Меня определили в детский дом. Там я познакомилась с моим первым балетным педагогом, старой дворянкой, выступавшей еще до революции.
Он замолчал, ощущая неловкость.
– Не знаю отчего, но с вами мне легче говорить об этом, словно вы мой брат, неожиданно призналась она.
Когда они вышли на мост с башнями, Вадим, остановившись на середине, с несвойственной ему в любовных делах смелостью обнял и поцеловал Галю.
Она, не противясь, неопытно прижалась к его губам. Подойдя к дверям общежития, они снова поцеловались.
– Встретимся завтра в шесть в Катькином саду, – предложила она, прежде чем упорхнуть за массивную дубовую дверь.
На другой день в шесть вечера Вадим стоял у памятника Екатерине Второй с букетиком ярко-красных тюльпанов в ожидании Гали.
Подкравшись неслышной походкой, она запросто подхватила его под руку, как старого знакомого, и нежно поцеловала в щёку.
– Предлагаю выпить шампанского, – сказал он, пригласив её в модное в те времена кафе-мороженицу, прозванное среди студентов «Лягушатницей» из-за обилия зелёного в драпировке уютных кабинок и остальной мебели. Выйдя оттуда через час, в лёгком приятном опьянении они, смешавшись с беспечной толпой, прогулялись по Невскому проспекту, свернув на безлюдную Мойку, и вскоре оказались возле его дома.
– Не хочешь посмотреть, как живёт одинокий студент? – переходя на ты, предложил он, слабо веря в её согласие.
– Хочу, – не раздумывая, ответила она.
Они поднялись в его небольшую комнату в старой коммуналке. Вытянутая кверху, она напоминала монашескую келью с романтическим видом на чугунный мостик.
Стоило Гале войти в неё, как комната чудесным образом преобразилась, став их маленькой обителью любви.
Испытывая трепетное волнение, он поцеловал робко стоявшую Галю. Ему хотелось казаться опытным партнёром, знавшим все тонкости, но овладевшие им чувства сделали его таким же неопытным любовником, как и то хрупкое создание, которое он страстно прижимал к себе.
– Я влюблён, – само слетело у него губ горячее признание.
– И я! – ответила она, подтверждая полным любви взглядом желание принадлежать ему.
