Как я его ни убеждала в обратном, отец твердо решил, что на мой первый прием к гинекологу он пойдет со мной. Для него это как обряд посвящения.
– Тетя Камила сходила бы со мной без проблем, – говорю я, выглядывая из окна машины. Мало того что на прием мы идем вместе, так еще и кабинет гинеколога находится слишком близко к больнице, где работает отец, а это значит, что нам непременно встретятся его пациенты. – Она такое любит. Мы бы нашли время между ее командировками.
– Ты чья дочь? Моя, – парирует он, паркуясь. – Родители только ради этого и живут.
– Что-то я сомневаюсь.
У отца черные волосы с проседью и загорелое лицо, а на носу такая впадинка, от очков. Когда он не в белом халате врача, он одевается как старпер: вязаные безрукавки, брюки цвета хаки, вот это вот все. И самое забавное, что краснею я обычно не из-за его дурного вкуса в одежде. Мы заходим внутрь, и он вытаскивает блокнот с вопросами для врача. Я готова провалиться на месте. В тесной приемной пахнет дешевым освежителем воздуха, дышать нечем.
Он откладывает блокнот в сторону и смотрит в анкету.
– Когда у тебя были последние месячные?
– Пап!
– Что? Нормальный вопрос.
– Дай сюда… – Я беру у него анкету. – Сама все заполню.
– Я все время пациентам такие вопросы задаю, и никто не стесняется.
– Да, но я твоя дочь, а не пациент.
Я быстро отвечаю на вопросы анкеты, почти все правдиво. Он уже заполнил мою историю болезни – это обычно занимает больше всего времени, – поэтому я отношу бумаги обратно на стойку регистрации. Когда я возвращаюсь на место, отец снова смотрит в свой блокнот с вопросами.
– Симона, тебе совершенно не о чем волноваться, – говорит он, похлопывая меня по ноге. Его очки постоянно съезжают на нос. Будь он моим врачом, я бы не смогла воспринимать его всерьез. – На первом приеме многие женщины волнуются.
– А я не женщина. – Я нервно трясу ногой. – Мне типа двенадцать.
– Тебе семнадцать. Большинство девушек в первый раз идут к гинекологу в пятнадцать, но это больше формальность. Ты еще даже не…
– Сексуально активна. Знаю. Мы оба знаем, что секса у меня не было и нет.
На меня уставилась беременная женщина с огромным животом. Не знаю, что ее так задело. Ей еще повезет, если ее чадо вырастет таким, как я. Дожила вот до семнадцати, не умерла, наверняка родители не ожидали.
– Ну, – спрашивает он, – и почему же ты так настаивала на приеме у гинеколога?
Я закусываю губу. По идее, никакие обследования мне не нужны. Я ни с кем не встречаюсь. И мои шансы потерять девственность никаким чудом не выросли. Но доктор Хан, мой лечащий врач-инфекционист, порекомендовала мне сходить к гинекологу, если у меня будут вопросы. Ну и вот, они у меня есть.
Конечно, я не могу сказать отцу, что есть и другая часть правды – что я хочу больше узнать о сексе из-за одного обалденного парня в школе. Между нами ничего нет, но все равно. Могу же я надеяться, правда?
– Ничего плохого в этом нет, – продолжает он, отвлекая меня от моих мыслей. – Просто любопытно, с чего вдруг такой интерес.
– Э-э. Да вот… – мямлю я. – Мне тоже любопытно и немного нервно. Хочу задать вопросы, я же говорила. Просто мне кажется, что я ничего про это не знаю, и доктор Хан сказала, что мне стоит сходить и все спросить.
– Все спросишь, обещаю, – уверяет он. – Я с доктором Уокер тысячу раз говорил. Она отличный врач. Я подумал, что на приеме у женщины-гинеколога тебе будет спокойнее.
– Симона Гарсия-Хэмптон?
Медсестра кажется приятной; она хотя бы не начинает сразу болтать с отцом. Спасибо и на этом. Я встаю и на негнущихся ногах иду к двери. Положив руку мне на спину, отец направляет меня вслед за медсестрой.
– Давно мы с вами не виделись, доктор Гарсия, – улыбаясь, говорит она отцу, пока мы заходим в кабинет. Раз мне она ничего не говорит, я просто молча забираюсь на кушетку. – Как дела в Святой Марии?
– Отлично! – с улыбкой отвечает отец. – Как малыш Джейсон?
Не пронесло меня все же с болтовней. Похоже, все медики вокруг знают отца: видели его в больнице, или ходили к нему на прием, или он принимал роды.
– Растет с каждым днем, – отвечает она, просматривая мою медкарту. – Так, Симона. Сейчас придет доктор Уокер, она посмотрит твою грудь и еще кое-что проверит. А вагинальный осмотр сегодня делать не будем.
У меня вырывается вздох облегчения:
– Фу, бл…
– Блин. – Отец делает страшные глаза. – Ты же «фу, блин» собиралась сказать, да?
– Угу, – бурчу я, убирая за ухо короткую прядь волос. По идее, отец – бывший католик, но на самом деле он гораздо религиознее, чем готов себе признаться. – Я собиралась сказать «блин». Господи, ты вообще меня знаешь?
Улыбаясь, медсестра проделывает все обычные процедуры: измеряет давление и пульс. Спрашивает о моем менструальном цикле и сексуальной активности. Я пытаюсь притвориться, что отец не стоит рядом.
– Как хорошо видеть такие близкие отношения между папой и дочкой, – говорит она, прижимая медкарту к груди. – Моя от меня ни на шаг не отходит. Хотела бы я ее оставить с отцом, да куда там.
– А у меня нет мамы. – Я пожимаю плечами. – Так что и выбора особо нет.
Папа снова делает страшные глаза, но выражение лица медсестры того стоит. Она покрывается густыми красными пятнами, будто только что нечаянно пнула щенка, и начинает отступать к двери медленными большими шагами.
– Извините, – выдавливает она, качая головой. – Вот… рубашка, переодевайся. И не забудь снять бюстгальтер. Доктор Уокер скоро придет.
– Симона, это было невежливо, – укоряет отец, как только за ней закрывается дверь. – Она не обязана знать всю нашу историю.
Это звучит так официально. Вообще, понятно, что наша семья может кого угодно запутать. Начнем с того, что я не похожа на своего отца. Хоть у него и смуглая кожа, цвета темного песка, сразу видно, что у меня – черная, на несколько оттенков темнее, чем у него. Уверена, все думают, что я похожа на маму, еще и это обручальное кольцо у него на пальце. Отец не совсем еще вышел из шкафа. Мне кажется, он и не говорит никому о папе. Пока совсем не припрет. А вот папа рассказывает всем, кто готов слушать. Этим они отличаются. Просто хочется, чтобы от отца все отстали и чтобы он не чувствовал, что ему нужно прятаться.
– Но и додумывать совсем не обязательно, – заявляю я и ухожу переодеваться за шторку. – Как там у папы любимое: пусти уши в люди, всего наслушаешься?
– Да знаю я, знаю. С каждым разом все хуже, – вздыхает он. – Какие там у тебя к врачу вопросы?
