Расставание – это не мгновение, когда один человек бросает другого, напротив: это долгий период становления нового смысла и жизненного ориентира после того, как обрушился мир.
Со слезами на глазах я лежу на дряхлом матрасе, держа на коленях ноутбук. Только что вернулся, буквально скинул с себя всю одежду, поудобнее, если это вообще возможно, улегся и стал писать.
Сказать, что мне больно – ничего не сказать: слова в тексте периодически сами по себе путаются, множество орфографических ошибок ярко подсвечиваются красной волной, а дрожащие пальцы на клавиатуре почти не справляются со своей работой. На диване в углу комнаты, буквально в паре метров от меня, лежит мой приятель, смотрит какое-то до жути глупое видео с заедающей песенкой: «…хинкали, хинкали, мы ели хинкали…». Меня до безобразия раздражает это, сбивает с мысли, но я молчу, не хочу, чтобы он задавал вопросы…
Он знает, куда я ездил: в свой дом, к своей девушке… В бывший дом, к бывшей девушке.
Уже.
Сегодня она неожиданно написала мне спустя два долгих месяца после расставания, нашла какие-то мои книжки в глубине нашей комнаты, попросила забрать. Я немедля решил приехать: где-то в глубинах души было нарастающее… такое навязчивое чувство надежды. Надежды на то, что, может, сегодня что-то произойдет, нечто неудержимо хорошее, ведь я давно уже подобного не испытывал.
Получив сообщение от нее, я быстро добрался в то место, что в данный момент является моим временным домом, попутно заехав в магазин и купив несколько ее любимых сладостей. Перекусил невкусной лазаньей-полуфабрикатом и стал собираться. Хотелось произвести хорошее впечатление, не буду лукавить, одеться во все новое, что я, собственно, и сделал. Побрызгавшись единственными духами, я, стараясь как можно сильнее заглушить чувство сомнительной надежды, вышел из дома и сел в машину. «Буду через 20 минут», – написал я и неспешно выдвинулся.
До изнеможения хотелось курить, хоть я и зарекся больше не делать этого в машине, но на очередном светофоре достал сигарету и поджег ее, стараясь не уронить пепел внутрь салона. «Что я скажу? Как мне с ней общаться? Как вернуть то, что по глупости потерял?!» – подобные вопросы ни на секунду не оставляли мой разум, шепча все громче и громче. Из принципа не включил грустную музыку, что слушал каждый раз, находясь за рулем, подумал, что будет правильнее послушать ее уже на обратном пути…
Я доехал, открыл ворота и припарковался. Закурил уже третью сигарету за двадцать минут, все-таки включил грустную песню и взглянул на дом, НЕ МОЙ ДОМ. Ее окна выходят во двор, поэтому можно было спокойно созерцать мир, не боясь, что меня заметят. Но внутри меня было далеко не спокойно: хотелось кричать, рыдать, а также безумно хотелось взглянуть в ее глаза.
Я осмелился приехать сам, понимая, что это мое сражение, хоть она и предлагала, чтобы заехал кто-то другой. Но я должен сделать все самостоятельно, не полагаясь ни на кого, это мое личное испытание!
Вздохнув напоследок и ощутив неприятное сдавливающее чувство внутри, я набрал нужные цифры на домофоне. Сверху сразу же послышался собачий лай: Бернарда, НАША фурия породы мексиканская голая, моментально напомнила о себе. Понял, что скучаю даже по ней.
Я поднялся и открыл дверь – сердце сдавило еще сильнее. ОНА что-то перебирала в шкафу, лишь мимолетно оглядев меня, а собака накинулась, стала визжать и радоваться приходу почти забытого хозяина. Неумело поздоровавшись и спрятав сладкое за спиной, я спросил:
– Правая или левая?
Улыбнувшись, она сказала «правая». Эта улыбка… Я теперь все бы отдал, чтобы видеть ее каждый день…
Я показал киндер-сюрприз, вложил его ей в руку, а затем передал и вторую шоколадку. Иногда делал так раньше, когда мы еще были вместе, хотелось как-то напомнить ей об этом или сделать приятно, не знаю. Затем я снял с руки ее часы, что по ошибке забрал, еще когда впервые собирал вещи, положил на тумбочку.
– Можно я пройду?
– Конечно, заходи. Не смотри только на беспорядок: у меня времени не было основательно прибраться, – сказала она, и я прошел в дом.
Все осталось таким же, как и во время моего ухода – нашего расставания: попугай-корелла – девочка, которую мы поймали на скамейке во дворе. Она от кого-то улетела, мы развесили объявления по дому, но никто так и не пришел ее забрать. Стол, что мы с приятелем собирали, когда у меня с этой девушкой еще ничего не закрутилось, мои картины, некоторые аксессуары, вещи, что мы с ней расставляли, въезжая в эту квартиру. Предметы нашего интерьера, которые имеют свою собственную историю, равно как и наши взаимоотношения. Как больно смотреть на все, что мы создали вместе. Ужасно описывать это сейчас, вспоминать события, которые произошли буквально час назад… Но я должен, обязан написать все!
Затем мы говорили, довольно долго болтали, пока она мыла посуду и прибиралась. Делились историями, узнавали что-то новое друг о друге, накопившееся за последние два месяца. Я старался преподнести себя в наилучшем свете, пытался сделать акцент на том, как изменился и переосмыслил все. На самом деле так и есть: недавно я понял, почему мы разошлись, осознал, кем был в этих отношениях, долго корил себя и до сих пор продолжаю, потому что иначе уже не получается. Затем я рассказал ей моменты, в которые, по моему мнению, все разрушил и отгородил девушку от себя… Придурок. Она покладисто слушала, кивала, полностью понимая, о чем идет разговор. Но это было не совсем то, что действительно хотелось ей поведать: я пытался говорить от лица разума, но наружу рвались эмоции и бессознательное:
– Ты неимоверно сильный человек, который пытался удержать все до конца, не ты меня бросила, а я разрушил все своим ужасным отношением к тебе. Я не ценил тебя, совершал столько ошибок, но ты все равно верила в нас! Я так сожалею, что у нас не сложилось. Знаешь, ты та женщина, которая делает своего мужчину по-настоящему великим!
– Наверное, это самый лучший комплимент, что я слышала, – ответила она, а у меня мгновенно потеплело на сердце.
Затем промелькнула мысль, словно безудержное дуновение ветра она проникла в мою голову и засела там, но через секунду вырвалась:
– Теперь я понял, что такое любовь! – восторженно воскликнул я. – Я долго думал, долго обсуждал этот вопрос с другими людьми и, наконец, понял. Тогда, когда я сказал, что люблю тебя – это было совсем не то, – внемля моим слова, она кивнула, – но я еще не договорил!
Было очень сложно сказать это, ужасно нелепо, неловко, но необходимо:
– Когда мы с тобой расстались, я тоже думал, что люблю тебя… – выдержав небольшую паузу, я продолжил: – Но и это была неправда, – она опять кивнула, словно говоря мне: «Мы просто не подходим друг другу, все правильно, ты и не должен был меня любить».
