Вэл подняла голову вверх, рассматривая огромный круглый диск луны. Морозный воздух щипал кожу, белый пар вырывался из приоткрытых губ.
Серебро луны, подернутое темными рваными облаками, казалось невиданным и прекрасным в своей природной красоте зрелищем.
Знакомые запахи родного города окутали плотным покрывалом, заполняя легкие.
Она чувствовала вонь жженого мусора – у огромных костров грелись пахнущие немытыми телами бродяги; ощущала тяжелый дух свежего дерьма и уксусный запах мочи, вылитой прямо со второго этажа на пустынную ночную улицу.
А еще – аромат из пекарни, в которой готовили свежий хлеб к самым ранним первым покупателям: теплые нотки мягкого рыхлого теста и горячей выпечки.
Мимо прошел фонарщик, огромной лучиной зажигая погасшие фонари на центральной улице. Вэл опустила голову, наблюдая за его суетливой походкой. Мужчина опасливо покосился на девушку и, встретившись с ней взглядом, поспешно отвел глаза.
Вэл ухмыльнулась, понимая, что выглядит странно, стоя в полном одиночестве посреди центральной площади и уставившись в небо. Ее одежда так сильно отличалась от здешней, что наверняка фонарщик принял ее за иноземку.
А может быть, даже безумную иноземку, ведь какой женщине в здравом уме придет в голову шататься темной ночью по городским улицам?
И все же Вэл была дома.
В душе не осталось переживаний или горечи, преследовавших всю дорогу по едва проходимому лесу.
Как только ноги ступили на замызганные и заплеванные улицы, как только взгляд выхватил высокие шпили ратуши и церкви, сердце словно сбросило всю боль, радостно затрепетав в предвкушении.
И даже луна, на которую Вэл смотрела так, будто видела ее впервые, казалась иной, нежели та, вид на которую открывался с другой стороны Грозовых гор.
Деньги она поменяла с легкостью, но лишь малую часть, необходимую на первое время.
Вэл не собиралась открывать меняле все карты, зная, что кошель, в основном полный золотых монет, окажется чудесной причиной перерезать ей горло.
Меняла, сомнительной чистоты худой мужчина с щетиной, которую он постоянно чесал двумя пальцами, долго рассматривал в свете сальной свечи круглую, тускло блестящую монету.
– Ты из-за моря? – наконец спросил он, надсадно закашлявшись.
Вэл кивнула. Можно сказать и так.
Она никогда не видела моря, только слышала о нем, тут же вспоминая рассказы о своем забредшем в их городишко отце.
Говорят, оно было куда больше любого озера. Наверное, даже больше Арсу-Ала.
– Даю три за одну, – прищурившись, сказал меняла, и Вэл пожала плечами, ловко выхватывая из его пальцев золотую монету.
– Семь за одну, – произнесла она, приподнимая брови. – Или я ухожу к тому, кто даст мне эту цену.
Меняла насупился, поглядывая исподлобья. Вэл понимала его мысли.
Дорогая, чуждая взгляду одежда с легкостью обманула бы кого угодно. Только Вэл не была глупой сумасбродной дочуркой богатеньких родителей, пустившейся в долгое путешествие по незнакомым землям.
Она была частью этого города.
– Пять за одну, – недовольно предложил меняла, нервно почесывая подбородок, явно не желая упускать светившую золотом выгоду.
– Я сказала – семь, – твердо проговорила Вэл, опуская монету в карман куртки. Мелкие скользкие глазки проследили, как монета исчезла в кармане, и меняла выдохнул:
– Шесть. Даю шесть. Такой цены вы не найдете, миледи.
Миледи. Богатая дама, скрывающаяся от родни, сорвавшая с себя пышные платья. Красивая легенда.
Вэл улыбнулась краешком губ и согласно кивнула меняле. За подобное обращение можно потерять одну монету.
С нее не убудет благодаря Раза и чувству вины или тому, что заставило мужчину подарить такую немалую сумму.
Утром Вэл сняла мансарду, большую и просторную, на третьем этаже каменного дома. Хозяйка, высохшая опрятная старушка, едва бросив на девушку изучающий взгляд, прониклась к ней симпатией.
Вэл вновь поблагодарила за это свою одежду да внезапно появившийся у нее чуть уловимый говор.
«От чужеродной манеры разговора нужно избавляться», – подумала она, внося плату за жилье на полгода вперед.
Распахнув большие, чисто вымытые окна, Вэл проветрила мансарду, а затем, прикрыв деревянные ставни, рухнула на кровать, вдыхая запах свежего белья. Заснула почти мгновенно, будто кто-то выключил сознание, затушив пламя свечи.
Проснулась она поздно, вся разбитая, проспав большую часть дня.
Ополоснув лицо ледяной водой, Вэл почувствовала себя много лучше и первым делом отправилась в город на поиски лавки с одеждой. По пути заскочила в ту самую пекарню, соблазнявшую ночью своими запахами, купила большую белую булку, заботливо завернутую для нее улыбающейся краснощекой девушкой в тонкую бумагу, и принялась есть прямо на ходу.
Никогда в своей жизни Вэл не ела такой вкусной выпечки.
Она шла по улицам, изучая лица прохожих, ощущая во рту настоящее блаженство, и ловила случайные взгляды, с интересом скользящие по ее фигуре. Нет, с необычного кроя штанами и курткой пора было что-то делать.
Звякнул колокольчик, Вэл вошла в небольшой уютный магазинчик, оглядываясь на красивую привычную одежду, развешанную на длинных деревянных вешалках вдоль убранных темным полотном стен.
– Добрый день, миледи. – Девушка с русыми волосами, заплетенными в простую косу, выглянула из-за широкого прилавка, поспешно оправила и без того идеально лежащий фартук на длинном подоле, и мягкая располагающая улыбка расцвела на ее лице.
Вэл коробило то, за кого ее принимают. Никогда и никому раньше не пришло бы в голову называть ее «миледи». Это обращение, пустое для жителей города, имеющих крышу над головой, слишком много значило для бывшей воровки.
«Спасибо, Ра, ты изменил мою жизнь во всех смыслах».
Всего на миг внутри укололо острой иглой, но улыбка стоявшей рядом лавочницы смела все неприятные мысли в сторону.
– Добрый день. – Голубые глаза оценивающе оглядели миловидное лицо, и Вэл не без удовольствия отметила, как девушка смущенно увела взгляд. Как и подобало человеку, стоящему по положению ниже. – Как видите, мне очень нужна ваша помощь. – Вэл засмеялась, окидывая себя красноречивым взглядом. – Устала от косящихся на меня людей.
– Понимаю. – Девушка кратко засмеялась в ответ. – Издалека приехали?
– Вы даже не представляете, насколько издалека. – Горький смешок скрыть не удалось, но вряд ли лавочница обратила на это внимание.
– Я помогу вам с удовольствием, – доброжелательно отозвалась она.
– Буду очень признательна, но, пожалуйста, не предлагайте мне юбки, – произнесла Вэл, мягко посмеиваясь. Та понимающе кивнула, и Вэл улыбнулась ей в ответ.
«Да пошел ты, Ра, у меня все прекрасно. И если ты надеялся, что я буду вспоминать тебя, то мне хочется сказать тебе еще раз – пошел ты в самое пекло, где тебе и место».
