Я пишу эту книгу на карантине, сидя в подвале своего дома под Прагой. Мои холодильники доверху забиты едой, купленной ещё по предкризисным ценам, и мне нет необходимости выходить на улицу. Я чувствую себя в относительной безопасности – по крайней мере, в большей безопасности, чем должны чувствовать себя мой семидесятипятилетний отец в Нью-Йорке, ставшем мировым эпицентром эпидемии, или моя дочь в Париже, улицы которого патрулирует французская армия. Я не знаю, что будет дальше, – кажется, что в Европе волна заражений и смертей, унёсшая десятки тысяч жизней, идёт на спад, но в России и Бразилии она только набирает силу, в Китае вновь закрывают на карантин города, а в Африке… бог знает, что происходит в Африке.
С экранов телевизоров, компьютеров и телефонов на нас обрушивается нескончаемый поток ужасов: больницы, полные пациентов, полутрупами лежащих лицом вниз на искусственной вентиляции лёгких, экскаваторы, копающие братские могилы, и бесконечный поток экспертов с более или менее сомнительной компетенцией, рассказывающих нам о том, что, вполне возможно, границы останутся закрытыми ещё год, что нас ожидает повальное обнищание и что вакцина будет готова в лучшем случае через восемнадцать месяцев (про худший случай нам и самим понятно: вакцины против вируса СПИДа человечество не смогло создать за сорок лет, а вакцину против гриппа приходится каждый год делать новую, поскольку та, что у нас есть, создана на основе прошлогоднего штамма, который успел за год мутировать).
Если жизнь поставит перед вами выбор – остаться дома навсегда или умереть, – что вы выберете?
Всех нас, благодаря невероятному сюрреализму происходящего, волнует не только вопрос, что будет дальше, но и вопрос, как это всё могло произойти? В нашем современном мире, где медицина достигла небывалых высот, как мог нас всех за месяц поставить на колени вирус, судя по всему, являющийся довольно близким родственником вируса, от начала веков вызывающего у нас насморк? Впрочем, последнее тоже не вызывает особого оптимизма – в борьбе с насморком наши достижения весьма сомнительны.
Позвольте мне предложить вам свой вариант того, как и почему мы вошли в эту катастрофу, подобной которой человечество не видело ровно сто лет – со времён испанки, убившей пятьдесят (некоторые историки считают, что сто) миллионов человек в начале ХХ столетия. Насколько он соответствует действительности – покажет время. Но несомненно то, что даже сейчас, в самом начале эпидемии, мы видим, как определённая группа лиц от того, что происходит, безусловно, выигрывает или, по крайней мере, может выиграть, если правильно будет использовать розданные карты. И, увы, эта группа лиц – не мы с вами…
Прошу заметить, что все персонажи в данной книге являются вымышленными, кроме, пожалуй, нынешнего президента США Дональда Трампа. Также вымышлены все организации, и любые совпадения их названий с названиями существующими являются чисто случайными.
Моей целью не является оскорбление чьих-то религиозных, национальных и любых других чувств и убеждений, и если кто-то всё же почувствует себя оскорблённым, я заранее хотел бы принести свои самые искренние извинения. У данной книги и её автора две цели – поиски истины и желание как-то скрасить ваш досуг, неожиданно ставший гораздо менее разнообразным.
Будьте предельно осторожны, и самое главное – оставайтесь здоровы!
Давос
Дэвид Виргенштейн всегда любил ездить в Швейцарию. Казалось, тут всё было пропитано деньгами – от голубых бездонных озёр до отражавшихся в них белоснежных вершин величественных гор. Даже сам воздух в этой стране пах деньгами – их непорочной свежестью, как пахли листы ещё не разрезанных купюр из-под печатного пресса федеральной резервной системы в Чикаго, где Дэвид начинал свою карьеру. Сидя на заднем сиденье чёрного «мерседеса», любезного предоставленного ему его старым другом по Йелю, который уговорил его лететь в Давос через Цюрих, он даже приоткрыл окно, чтобы насладиться этим запахом. Проведя несколько часов в новом здании Кредит Свисс Ферст Бостон, он чувствовал приятную лёгкость после двух бокалов прекрасного белого австрийского вина, выпитых во время обеда из шести блюд, и уже предвкушал двухчасовой отдых, во время которого планировал сначала немного расслабиться, а затем освежить в памяти главные тезисы своего доклада на Всемирном экономическом форуме. Чтоб ему ничто не мешало, он попросил свою помощницу Линдси сесть впереди рядом с водителем и первым делом поднял разделительную перегородку, уединившись в уютном коконе салона, обтянутого перфорированной кожей наппа матово-чёрного цвета.
Деньги не были богом для Дэвида, который, как всякий синагогальный еврей, ещё со времен посещения йешивы прекрасно помнил изложенную в Пятикнижии историю о том, как Всемогущий покарал тех из его народа, кто создал себе золотого тельца и пытался ему поклоняться. Да что там – он постоянно видел вокруг себя людей, вновь и вновь создававших этого золотого тельца и последовательно жертвовавших на его алтарь всю свою жизнь – своё свободное время, свои семьи, своё здоровье… Для Дэвида деньги всегда были благословением Всевышнего, манной небесной, данной им его народу для того, чтобы плодиться и размножаться, и инструментом, позволявшим подчинять себе другие народы земли с помощью этого благословения. Не случайно в руководстве мировыми финансами, которое все без исключения собралось на форум в Давосе, подавляющее большинство или были евреями, или на них работали.
Дэвид родился и вырос в семье банкира, и первой его настольной игрой была «Монополия». Год за годом отец громил его вечерами, но каждый раз это занимало у него всё больше времени, и вот когда Дэвиду было десять, в один прекрасный день ему повезло, и он методично обыграл папашу, удачно используя выпадавшие ему кости. В тот день отец Дэвида, которому было сорок и который уже был членом правления «Волман Тракс», раздражённо почесал свой длинный нос, похлопал Дэвида по покрытой ермолкой голове и сообщил ему, что в детские игры играть теперь хватит и они переходят на шахматы.
Наслаждаясь функцией массажа на заднем сиденье мягко катившего «мерседеса», Дэвид вспоминал, что ему потребовалось ещё десять лет, прежде чем он смог в первый раз обыграть отца в шахматы. К тому времени он уже был студентом Йеля и внешне очень напоминал отца – высокий и тощий как жердь, с вьющимися чёрными волосами, которые он всегда расчёсывал на безукоризненный пробор слева, маленькими аккуратными руками и ногами и красивым глубоким голосом, оказывавшим, как он уже успел выяснить, гипнотическое воздействие на студенток женского пола.
