Второй том материалов продолжает начатый четырьмя годами ранее проект создания основ философского знания и расширяет его в применении к метафизике, морали, религии и теории вкуса. Возникшие с тех пор споры с кантианцами и антикантианцами об идее и границах элементарной философии заставляют Рейнгольда пересмотреть спекулятивные подходы, которые он отстаивал ранее, и побуждают его задуматься над вопросами, которые ранее не рассматривались напрямую. Это не просто смещение акцентов с уже занятых позиций, а скорее начало иной спекуляции. Попытка новой теории способности желания», начатая в «Письмах о философии Канта», вновь проясняется в дискуссии об основании морали, которая частично ведется против Карла Кристиана Эрхарда Шмида. Издание дополняют два приложения: вторая часть рецензии Рейнгольда на «Критику способности суждения» Канта, которая не была включена в первоначальное издание материалов, и небольшой текст, опубликованный анонимно в журнале Виланда «Neuem Deutschem Merkur», который, возможно, был написан Рейнгольдом.
Предисловие.
Единственно возможная будущая система научной философии без эпитетов, для которой кантовская критика предоставила нам актуальный и определенный предмет и которая до сих пор могла быть осуществлена только одним самостоятельно мыслящим человеком, может возникнуть только благодаря сотрудничеству многих и притом постепенно. Первая часть этого сборника и специально напечатанный трактат: «Об основании философского знания», призванные содействовать систематическому обоснованию этой философии, могут поэтому не вполне выполнить своего назначения только в том случае, если содержащиеся в них мысли, новые ли только по форме или по содержанию, будут поняты, по крайней мере в основном, теми, кого я имел в виду при их опубликовании, – только при этом условии они, будь то одобренные или опровергнутые, могут служить на благо науки; так как в противоположном случае полезность их содержания теряется, а недостатки остаются в тонком действии. Во всех дошедших до меня оценках моих вышеупомянутых опытов утверждения, которые никогда не приходили мне в голову, были опровергнуты как мои собственные; другие же, выдвинутые мною самим, были доказаны против меня; то, что я отверг на основании, было принято как установленное, а то, что я выдвинул как установленное, было отвергнуто без доказательств; главная мысль была обойдена молчанием, второстепенные же понятия были изложены еще более подробно. Поэтому я решил отложить продолжение изложения системы элементарной философии, намеченное для настоящего второго тома, и вместо того, чтобы дальнейшим прямым обсуждением сделать то, что до сих пор было притворно, возможно, еще более необязательным, искать источники новых недоразумений отчасти в недостатках моей собственной работы, отчасти в ошибках предполагаемых оснований до сих пор рассматриваемых философских наук.
Именно таким образом были реализованы первые три подхода в настоящего тома. Первая из них была написана по крайней мере за полтора года до публикации поучительной рецензии Энесидема (в «Allg. Lit. Zeit.») и напечатана в настоящих листах задолго до того, как она попала ко мне в стихах, если я не превратно понял основную мысль ее автора, который мыслит самостоятельно в чрезвычайно изящной степени, и особенно его возражения против предложения о сознании вообще как первом принципе элементарной философии.
Так мне удалось, наконец, быть понятым одним из моих общественных экспертов. Он поймет, что Его желание не останавливаться на моем прежнем фундаменте элементарной философии было и моим; что мы трудились друг для друга без предварительной договоренности, и что мы были заняты как помощники на одном и том же фундаменте, каждый в совершенно особых местах.
Если мне не удалось осуществить намерение второго очерка – довести различие и связь между основаниями настоящей и будущей метафизики до определенных терминов, то благодаря ему должно было стать очевидным следующее: 1) Почему до сих пор существовало несколько систем метафизики, а в будущем возможна только одна; 2) Как эти различные системы – сколько их – и почему только (глубокие, и никакие другие) были возможны; 3) Что является общим для всех систем до сих пор, и чем каждая из них отличается от других; 4) В чем состоит сильнейшая и слабейшая сторона каждой из них; 5) Как, для того, чтобы обе определенно бросались в глаза, необходимо показать.
6) Что и почему ни одна из них не может быть опровергнута ни одной из других; 7) Что все они должны быть вытеснены будущей метафизикой, но лишь постольку, поскольку этим будет раскрыто заблуждение, общее для всех них, и утверждается то, что свойственно каждой из них. В третьей части делается попытка установить понятия скептицизма вообще и всех возможных его видов, а также ответить на вопрос: можно ли и в какой мере какой бы то ни было вид скептицизма противопоставить критицизму? Четвертый развивает понятие воли, установленное во втором томе «Писем о кантовской философии», в том, насколько оно может быть использовано для установления морали как науки с помощью «Критики практического разума».
Наука должна быть в согласии с Критикой практического разума. Метафизический вопрос, не затронутый ни в письмах, ни в этом трактате, об единстве причинности через свободу с причинностью через естественную необходимость, оставлен для другого случая. Остальные эссе содержат мои мысли об основах религии
(вместе с полным отрывком из философской книги Канта «Религия»), теории вкуса и критике чистого разума. Они уже были опубликованы в трех рецензиях в «A. L. Z.». Но желание нескольких друзей философии и их тесная связь с целью и планом этих материалов позволили им занять в них свое место.
