Саша Готти - Влада. Перекресток смерти

Начало декабря принесло в город холода. По питерским улицам гулял ледяной ветер, задувая в подворотни, пробуя на прочность оконные рамы.

На Садовой улице, в самом дальнем углу двора, в два часа ночи горело одно из окон. Полине Рыжовой не спалось: разговоры по скайпу с подругами затянулись допоздна. Девчоночья болтовня перешла в обсуждение сериалов, а потом, когда ночь за окном перевалила за два часа, разговор плавно перешел на увиденные недавно ужастики.

– Да что вы мне про всякие «Нечто» и «Паранормальное явление», это все лажа! Вот у меня во дворе есть проклятый дом, по-настоящему проклятый! – заявила Полина в экран ноутбука, на котором виднелись лица двух ее подруг.

– Да ладно, так уж и проклятый… – зевнула Катька Соколова.

– Ну говори, не тяни! – потребовала Мила из чата в скайпе. – Какой дом и что там творится?

– Это в моем дворе, в нем Огневы жили, – обстоятельно начала рассказывать Полина. – Владу Огневу помните? Она из нашего седьмого класса ушла. Ну, такая… худая, с темными волосами…

Владу помнили далеко не все. Незаметную тихоню позабыли очень быстро, да и подругами она за шесть лет учебы так и не обзавелась.

– Да это та, у которой еще родителей не было, она сирота! – поясняла Полина. – Ну, та, у которой был только дед. Она перед первым сентября пропала, ушла из школы. Все Огневы пропали. В том доме и соседка плохо умерла – она выше этажом жила. А Царевы, их соседи по подъезду! Анжелку помните? Вся семья Царевых сгинула, а отец ее с ума сошел.

– Я во все это не верю, – скривилась Катька. – В классе болтали что-то странное про Анжелку, это я помню. Но не верю я ни в какую мистику.

– И не верь, только из того подъезда почти все жильцы уехали или сгинули! – рассердилась Полина. – Я ведь напротив этого самого дома живу на Садовой, в том же самом дворе. От меня окна квартиры Огневых отлично видно, особенно осенью, когда деревья облетят. Так вот. Знаете, что по ночам в их пустой квартире происходит?

– Н-ну, и чего там происходит? – спросила Катька голосом, который явно давал понять: сейчас Полину поднимут на смех.

– Там… – Полина немного помолчала, подбирая слова. – Там бродят по ночам какие-то тени. Будто ищут кого-то или чего-то. Когда к окнам подходят, кажется, будто у теней глаза светятся! Я серьезно, дико страшно…

Девочки в чате замолчали, переваривая информацию.

– Может, там… мертвая семья Огневой ходит? Их призраки… – тихо предположила Мила.

– Да просто новые жильцы въехали и обживают квартиру, вот и ходят! – по тону Катьки было понятно, что разговор перестал ей нравиться. – Пугаете на ночь глядя всякой ерундой… А может, там просто сама Огнева и ходит, в квартире убирается?

– Какие еще новые жильцы! Какая «сама Огнева»! Что они там могут обживать, если свет не зажигают? – начала кипятиться Полина. – Моя мать говорит, что все семьи из того дома нежить забрала, потому дом и проклят.

– Не-ежить, – протянула Катька с очень серьезным лицом. – Ну, раз такой спец по этим вопросам, э-э-э… твоя мама… говорит, тогда, конечно, да-а, не-ежить…

Из ноутбука донесся смех Катьки, а вот Мила только криво заулыбалась, наматывая прядь светлых волос на палец.

– А сколько ворон у нас во дворе теперь! Сидят на каждой ветке! А наша дворничиха змей в подъезде видела, огромных пауков! Она даже уволилась – говорит, ей жизнь дороже, чем в нашем дворе метлой махать, – с досадой добавила Полина.

Действительно, за последнее время во дворе стало очень много ворон, которые хрипло каркали с утра до ночи, пятнами чернея на голых ветках. Но в воронах нет ничего необычного, а бредням дворничихи про огромных пауков и змей никто не поверил. Разве что на объявлении о поиске нового дворника, которое уже неделю висело на двери подъезда, кто-то из остроумных соседей пририсовал огромного паука с десятью лапами. Полина, осознав, что наговорила глупостей, уже пожалела об этом.

– Полька двинулась головой! Вороны и пауки посреди Питера – тоже нежить, да?! – веселилась Катька. – Кстати, девки, если нежить к вам придет, знаете, что надо делать? Надо сразу спросить, к худу или к добру! Тогда не задушит. Слышь, Поль?