Большая черная машина подкатила прямо к трапу «Джамбо-джета». Ничего хорошего это событие не предвещало. И тот факт, что у машины самые обычные номера, но при этом глухая тонировка всех стекол, тоже тревожил. Но худшим из всех признаков следовало считать появление машины в самый последний момент, за пять минут до вылета чартера А-517 в заокеанские дали.
Пассажир из машины выбрался один и самостоятельно, водитель не бросился распахивать дверь и раскрывать над ним зонтик. Но это не умаляло достоинств гостя, вернее, его полномочий. Как не обманывала и его заурядная внешность.
Человек в черном плаще быстро поднялся по трапу и, будто бы не замечая никого вокруг, двинулся в сторону ещё одной лестницы, на второй этаж авиалайнера. Но в верхнем салоне «Боинга-747» человек тоже не задержался. Он прошел прямиком в кабину.
Командир воздушного судна встретил гостя настороженным взглядом. Человек в черном плаще вместо приветствия или объяснений показал пилоту служебное удостоверение и вручил гербовый пакет. Пока командир читал, гость терпеливо ждал, разглядывая интерьер кабины.
– Всё ясно, – командир отдал бумагу второму пилоту.
Тот пробежал взглядом по тексту и сложил документ обратно в конверт.
– Повторю ключевые моменты, – без особых интонаций сказал гость. – Операция «Зверобой» проводится Министерством обороны. На время полета борт полностью переходит в подчинение Главного разведуправления. Это значит, что никакие другие ведомства не могут вносить коррективы в ход операции. Пункт назначения, как видите, изменен, но формально вы по-прежнему вылетаете в Сиракьюс, штат Нью-Йорк. Курс вы смените только на последнем отрезке пути.
– Вы извините, это всё понятно, но… меня беспокоит пункт «сброс изделия». Как увязать ваши планы с безопасностью полета? Если вы заметили, мы на борту обычного самолета, а не бомбардировщика.
– Я это заметил, – гость сохранил непроницаемую маску. – На борту находятся наши специалисты. Сброс изделия на подлете к пункту назначения – их забота. Они уже решили технические задачи и проследят за тем, чтобы эта фаза операции прошла без сбоев и максимально безопасно. А увязан этот момент будет с выпуском шасси. Это всё, что вам нужно знать о технической стороне операции.
– Хочется верить, – проронил второй пилот. – Но всё-таки. Почему не использовали военный самолет? Или это нам тоже знать необязательно?
– В принципе – да. Но я отвечу. Во-первых, чтобы не привлекать внимание друзей-конкурентов китайцев. Во-вторых, чтобы не поднялся шум в мировой прессе, что мы проводим испытания секретных изделий почти на суше. На чужой суше. В-третьих, если что-то пойдёт не так, ваши пассажиры заменят подразделения, дислоцированные в заданном районе.
– В предписании сказано, что «Зверобой» это новое оружие исключительно против атлантов. Вы не уверены в этом? Он всё-таки может быть опасен и для людей?
– Пока неизвестно. Да, «Зверобой» должен убивать лишь тварей, но кто знает? Как говорят строители и лучники, «не стой под стрелой». Командование на месте получило приказ увести большую часть гарнизона подальше от района испытаний. Будем надеяться, уйти успеют все. И гражданские не станут артачиться, эвакуируются дисциплинированно.
– А если кто-то останется?
– Это будут их проблемы. Помните, в целях конспирации – никакой связи даже по шифрованным каналам.
– Всё ясно, сделаем, – подытожил командир.
– Удачи, – гость коротко кивнул и покинул кабину.
Чуть позже командир привстал и выглянул в иллюминатор, чтобы проводить взглядом отъезжающую черную машину, а второй пилот в это время украдкой достал смартфон, ткнул в зеленую иконку программы обмена сообщениями, быстро напечатал лишь одно слово и выключил телефон.
– Галифакс, – опустившись в кресло, проронил командир, будто бы каким-то невероятным образом читая отправленное вторым пилотом сообщение. – Ты бывал в Галифаксе?
– Нет. Разве он не утонул?
– Затоплен полностью. Но одноименный аэропорт уцелел. Ладно, Сережа, готовимся к взлету. Путь всё равно неблизкий. И, чувствую, непростой. Удача, как пожелал этот товарищ из ГРУ, нам наверняка пригодится.
Дождь зарядил в ночь на воскресенье и монотонно барабанил по крышам вот уже трое суток. Под его унылый ритм как-то незаметно закончился сентябрь, а затем растворился в лужах и первый день октября. Утешало лишь то, что все три дня температура держалась в районе плюс пятнадцати и почти не было ветра. Вполне комфортная погода. Не хорошая, но и не плохая по нынешним временам. А что сыро… не страшно.
Где теперь вообще сухо? В аравийской пустыне? Да, если сравнивать с центром и востоком США. На самом деле теперь и в пустынях частенько идут дожди. Климат на Земле после Атлантического инцидента и Потопа изменился до неузнаваемости. Как и сама Земля.
Егор вздохнул. Он уже не помнил, что такое хорошая погода. Да и какой была Земля всего-то несколько лет назад, он помнил плохо. Нет, в целом студент Егор Грачев на память не жаловался. Память оставалась цепкой и вмещала приличные объемы информации. Вот только очень многое не хотелось вспоминать.
В шаге от дверей метро Егор встряхнул капюшон и скользнул взглядом по крупной наклейке справа от входа.
«Гуманитарная миссия – выбор неравнодушных» и телефон. А чуть ниже ещё один стикер – картинка в стиле плакатов столетней давности. Добродушного вида медведь с армейским жетоном на шее выхватывает буквально из-под носа у мерзкой зеленоватой твари мокрого белоголового орла. И тоже телефон.
Вся эта наглядная агитация считалась народным творчеством, но телефоны в ней указывались реальные. По первому номеру все желающие дозванивались в офис Федерального Гуманитарного агентства при МЧС, а по второму – в единую диспетчерскую службу военкоматов. И желающих, между прочим, находилось немало. Кому-то хотелось подзаработать, кого-то влекла романтика великой битвы за планету, а кто-то и впрямь был неравнодушен к постигшей полмира трагедии.
И те, и другие, и третьи имели все шансы получить желаемое. За службу в «мокрых точках» хорошо платили как бойцам МЧС, так и контрактникам. И мрачной романтики там было хоть отбавляй. А всевозможным служащим государственных и частных контор, занятым восстановлением порядка, расчисткой и строительством на полузатопленных территориях, ещё и выпадал шанс начать новую жизнь.
Поначалу этот шанс считался сомнительным призом, но постепенно общественное мнение стало меняться. Егор подозревал, что не без молчаливого согласия властей. Ведь сложно придумать лучший способ контролировать территорию, чем заселить её своими гражданами. Вон, китайцы давно это поняли и рассосались по всему миру задолго до Потопа.
