Многие люди боятся смерти просто потому, что не знают, что там за гранью. Эта дама представляется им страшной старухой в чёрном балахоне, которая забирает из жизни хороших людей, вопреки их воле. Но случаются в жизни моменты, когда человек начинает молить о ней, потому что душевная или физическая боль становится попросту невыносимой. А когда смерть приходит, оказывается, что человек не готов ещё к переходу в мир иной. Хоть проси, хоть умоляй, а уйти ты можешь только тогда, когда наступит время.
Но что если смерть – это не только проводник, который помогает людям перейти из мира живых в царство мёртвых? Возможно, она тоже личность, у которой есть надежды, мечты и своя история. Жаль, что познакомиться с ней можно только в тот момент, когда приходит время умирать. Хотя иногда матрица даёт сбой и тогда человек видит смерть задолго до того, как ему предстоит отправиться в царство мёртвых. А может быть это не сбой, а тщательно спланированная встреча, которая предопределит судьбы нескольких личностей?
Так случилось с Иннокентием Вагановичем Ивановым, когда среди явного благополучия у него на улице скрутило живот. Боль оказалась настолько невыносимой, что старик не мог даже попросить о помощи. Он сначала сполз на тротуар, а потом, скрючившись, свалился под ноги прохожим. Многие люди шарахались от него, только одна девушка подошла к нему, пощупала пульс и стала звонить в «скорую».
Иннокентий чувствовал, что умирает. Боль раздирала его изнутри, словно стая шакалов, которая выследила свою добычу и теперь наслаждалась триумфом. Она накатывала волнами, захватывая всё новые и новые участки, пока не разлилась полностью по телу. Сознание уже покидало Иннокентия, когда он услышал звук сирены «скорой помощи» и приятный бас молодого фельдшера, доносящийся откуда-то издалека: «Потерпи, отец! Сейчас укольчик сделаем, и тебе полегчает».
Лизавета Петровна пришла в отдел кадров одной из городских больниц. Её соседка, врач-гинеколог Ирина Геннадьевна, подсказала, что можно устроиться в клинику санитаркой. Персонала в больнице не хватало, и Петровна с радостью согласилась брать ночные смены по выходным. Она давно была пенсионеркой и устала от сидения дома, а тут всё же хоть какое-то развлечение.
Лизавета весила более ста килограммов при росте чуть более полутора метров, но обувалась и шнурки завязывала исключительно стоя, хотя в прихожей для этой цели предусмотрительно стояла скамейка. Она презирала общественный транспорт и умудрялась преодолевать расстояние в 5 км до больницы за полчаса. На её голове неизменно красовался жиденький хвост из седых волос, а проницательные глаза заставляли съёжиться от подозрения даже самого праведного человека.
Уже много лет Петровна жила вдвоём с котом Васькой, который сильно постарел за последний год и плохо видел, но всё также был предан своей хозяйке. Шестнадцать лет назад Лизавета отбила заморыша у стаи дворовых собак. Когда она притащила в дом окровавленный комочек, её муж Иван Петрович (царство ему небесное!) воскликнул: «Да он же не жилец, помрёт он у тебя!». Но Петровна и слушать не хотела, они приложила максимум усилий и знаний, чтобы вылечить питомца и чудо свершилось – кот пошёл на поправку.
Потом благополучно помер Иван Петрович, а Лизавета осталась вдвоём с Васенькой, который превратился в наглого рыжего кота. Петровна души не чаяла в своём питомце. Стоит ли говорить, что он был грозою района? Кот неистово гонял дворовых собак и очаровывал местных кошечек.
Только-только на улице стихали вьюги, а Василий вместе с любвеобильными подружками закатывал под окном такие концерты, что соседям приходилось наглухо закрывать окна. Но Петровне никто ничего не говорил, её уважали или побаивались, но обычно предпочитали не связываться. А то ведь, как раскроет рот, так и вспомнит твои грехи до седьмого колена.
Теперь, кажется, Васенька доживал свою последнюю жизнь. Уж очень он сдал за этот год. Шикарная рыжая грива кое-где облезла, глаза затянулись бельмами, а передвигался он в последнее время не иначе, как полуползком. Вот и устроилась Петровна на работу в клинику, чтобы заработать лишнюю копейку и максимально скрасить последние дни любимого кота. Она покупала кошачьи вкусняшки, в том числе его любимого тунца без косточек. Затем Лизавета отваривала рыбу и прокручивала через мясорубку, чтобы Василий не напрягал челюсти.
Две дочери Петровны с детьми и внуками жили в другом городе. Но приезжали к матери они пару раз в год. Да и сама Лизавета нечасто покидала Питер, чтобы надолго не оставлять в одиночестве мать и отца. Родители Петровны жили в другом конце города, и она каждые выходные навещала старичков, стараясь привезти что-нибудь вкусное. В последнее время её очень беспокоило состояние отца. Как сказали врачи, сердце его износилось, и волновать его ни в коем случае нельзя. Хотя, несмотря на весьма преклонный возраст, выглядел он достаточно бодро. Петровна решила, во что бы то ни стало, поговорить об отце с новыми коллегами по работе.
Пройдя через ряд формальностей, и законно оформив медицинскую книжку, Петровна наконец приступила к своим обязанностям. В отделении реанимации, куда она устроилась на работу, было девять боксов. В одном из них лежали два молодых пациента с какой-то инфекцией.
Во втором боксе лежал костлявый седой старик. Его лицо, покрытое мелкими морщинами, застыло в неподвижной маске, а блеклые глаза блуждали по стенам и потолку. Глазницы его впали и, казалось, что кожа лица натянута прямо на череп, поскольку в нём не было никакого намёка на мышцы.
Отсутствующий взгляд говорил о том, что старик явно не в себе и даже не в этой палате, а где-то посередине между миром мёртвых и миром живых. К телу и рукам пожилого пациента тянулись подключённые датчики и приборы.
Петровна пришла на дежурство, с важным видом обошла свои владения, навестила пациентов и немного задержалась у кровати старика, на табличке написано «Иннокентий Ваганович Иванов». Где-то она уже слышала такое нелепое сочетание отчества и фамилии. Но где? Петровна решила докопаться до истины позже. Пока же она поменяла старику подгузник, а затем протёрла приборы и тумбочки старой ветошью, наполнив помещение ароматом хлорки. Теперь она стояла и думала, стоит ли мыть пол сейчас или лучше это сделать утром, перед обходом.
От запаха хлорки старик закашлялся, не приходя в сознание, и закрыл глаза. Раздался характерный звук опорожняемого кишечника и воздух заполнился едким запахом, перебивающим даже аромат хлорки. «Фу!», – поморщила нос Петровна, – «Никаких памперсов на тебя не напасёшься, старый хрыч! Вот и лежи до утра, дыши своей вонью!». Она демонстративно пнула ногой функциональную кровать, подобрала швабру и вышла из палаты.
