Понедельник, четверг или суббота? Последние несколько лет меня это не волнует, все слишком одинакового и просто, чтобы напрягать мозг и придумывать какую-то новую культурную программу для каждого дня. Ноги каждый день по мышечной памяти несут меня на станцию «Курорт». Никогда не понимал почему она называется именно так, ну и хер с ним, как принято говорить. Мне нужно ехать до Ленинского района. Район технологических сооружений и магазинов, специализированных под нужды рабочих. Я там занимаю очень важную должность: разгружаю вагоны с лесом. С самоиронией у меня всегда было хорошо. В пути развлекаю себя поиском вакансий, потому что разгружать оказалось не так весело и просто, как я себе представлял. На один вагон с досками уходит 3 дня. За неделю в хорошем раскладе мы успеваем разгрузить два с половиной, и хорошо выпить в пятницу.
Проработав месяц, уволился и заработал достаточно денег, чтобы оплатить еще месяц проживания в коммунальной комнате, которая находилась на 6 этаже дома, из окна, которого видно другую бетонную коробку и не более, но самое интересное находилось внутри. На стене висел флаг СССР, добротно облитый пивом и кофе, слева от него стояла кровать и маленький стол с деревянным стулом. Везде были разбросаны пережитки моих мимолетных хобби, от гитары и разорванных листов со стихами до глиняных горшков.
В субботу я отдыхал у себя в берлоге, перечитывал любимую антиутопию и верил, что мы уже где-то близко к этому, а что-то уже свершилось. Мой друг Андрюша позвал меня к себе выпить пиво, конечно же, я не отказал, как откажешь, когда тебя угощают. Он жил от меня сравнительно недалеко так, что я мог допросить окурком до его двери. Да, он мой сосед по коммуналке. Вечно пьяный, вечно молодой. Сколько бы я с ним ни дружил, я не могу разглядеть в нем ничего человечного. Это самая натуральная обезьяна с принципами и понятиями.
Его заманчивое предложение заставило меня выйти на променад в коридор до его комнаты. В сыром, прокуренном «бомжатнике» красовалось несколько пьяных тел женщин. Этот вид отбил у меня всяческое желание выпивать и вести разговор с ним.
– Федь, садись. Ты хули как не родной?!?
– Ты чего тут устроил? «Хлеб&соль» обнес? Или обмываешь покупку пива?
– Нет, и не первое и не второе, просто суббота же, можно выпить.
– А к чему тогда это ответь?
– Да так, хочу расслабиться, – шептал товарищ.
– Тебя же скоро выселят, забыл?
– Мне похуй, чел.
Пришлось поспешно удалиться из этой цитадели пьянства и разврата. Уже не было желания ни читать, ни спать. Гулять по паркам я не любил, потому что мне казалось, что именно там писали свои рассказы братья Гримм. Мне больше по душе было гулять по пустым тротуарам, после 11 часов вечера светофоры моргали только желтым, а мимо проносились железяки на бешенной скорости, с такими же, как Андрей, пьяными, беззаботными с бананом в руке – это добавляло большего интереса к моей прогулке, ведь кто знает, что стрельнет в голове у этих идиотов.
Стены домов, на которые падал мой взгляд, говорили, что любви нет, что в неё нельзя верить, а еще о работе кладменом, иногда даже и магию стен можно было купить. Говорят, они, как казалось, правду, как обезьяна может любить, ценить? Она может быть привязанной, проявлять симпатию. Мой путь к дому лежал через место, в котором обычно обитают суровые сибирские гопники, но так как сейчас ночь, можно не волноваться, ведь они бодрствуют при свете дня. Хватило этого часа, чтобы позабыть об Андрее и его салонных приколах, и это, собственно, не могло не радовать.
На следующий пришлось отправиться на собеседования, потому что вагоны разгружать не круто и не престижно для такого мужчины, как я. Первый вариант находился в том же самом районе работяг, там мне ответили из бюро «БайкалСтройТранс». Как может показаться по названию это что-то связанное со строительством, но как бы нет. Меня с группой других соискателей завели в комнату, выдали анкету с ручкой и попросили заполнить её и сказали ждать. В комнату зашла женщина, назвала моё имя, почему-то из ее уст это звучало как оскорбление. Далее была беседа, хотя беседой это сложно назвать, больше было похоже на очень быстрый монолог робота о гребанном сетевом маркетинге и о том, почему это работа моей мечты и как кампания строит свою финансовую пирамиду из мамонтов и гелей для душа.
На второе собеседование я ехал с чувством гордыни, так как послал ту вульгарную дамочку нахер. В этом месте все довольно просто. Это была стройка. Что строили, это меня по больше части никак не касалось, вроде как дом или больницу, а может вовсе и карцер. Разговор с угрюмым прорабом был короткий, он изложил информацию об оплате в 2000 рублей за день и фронте работ и подчеркнул, что, если меня все устраивает, могу завтра приезжать к 8:00.
Неделя работы прошла довольно успешно, я чувствовал, как каждая моя мышца на теле болела и просила о помощи. Не только боль и тоска по отдыху пришли в мою жизнь за это время, но и охранник Леонид. Возможно это прозвучит по-пидорски, но отбросьте эти мысли. У Лени всю неделю было недовольное лицо, а когда на меня падал его взгляд, в его глазах болотного цвета я видел только лишь ненависть ко мне и всем рабочим.
В конце рабочего дня у нас завязался мимолетный разговор.
– Эй, ты, длинный, сука, иди сюда! – вырвал из себя эти слова охранник.
– Да? Что тебе надо?
– Помоги мне настроить телевизор, совсем перестал показывать каналы.
Видимо, у этого человека раздвоение личности, либо он слишком меняет свое настроение, но оба варианта так себе.
– Хорошо, иду, – я решил не отказывать, а наладить отношения с ним так, как видел какую-то призрачную перспективу выгоды этих отношений.
В его миниатюрной будке был стол, заваленный газетами и грязными кружками, и стул, протертый и умученный как вид Леонида. По клавишам пульта стучали мои пальцы, никогда не разбирался в телевизорах, в итоге что-то получилось, и он выдавил из себя «Спасибо».
– Фёдор? Так тебя звать? – крикнули мне вслед.
– Так точно.
– Слушай, давай выпьем чаю, я тебя угощу. Мне жизненно необходимо с кем-то поболтать, – жалобно обратился он. Выглядело это мерзко и не уместно. Пар от горячего чая поднимался и призывал уют в это место.
Разговор затянулся до самого заката, не хочу это пересказывать так, как понимал его через слово и возможно до меня не совсем точно дошел смысл. Солнце уже ушло в завтрашний день, оставив нам холод и мрак. Леня, успел пересказать всю свою жизнь за эти два часа, о том, как страдает за весь наш народ, о том, как лишился всех, кого знал. Кого-то забрала смерть на свои курорты, кого-то отбил от себя своим ужасным характером и эгоизмом. На прощание мы с ним переглянулись, он стоял в кожуре от банана с телефоном в руке.
