Когда я перестала любить мужа? И была ли это любовь?
Я стою перед дверью его кабинета и перевожу дух. Знаю, что он там. Не помню, когда последний раз мы разговаривали. Вытираю запотевшие от страха и нервов ладошки об ткань домашних штанов и тихонько сглатываю перед тем, как схватиться за дверную ручку.
Ты сможешь, ты должна … Другого выхода нет и не будет, Таша.
Медленный бесшумный поворот дверной ручки, и через небольшую щелку приоткрывается обзор в логово мужа. Но этого достаточно, чтобы увидеть и услышать самое главное.
Я замираю. Не дышу.
Богдан работает, пот на его лбу и теле говорит о том, что он старается. Очень старается. Его мощные сильные руки крепко удерживают девушку, подчиняя ее и тем самым принося удовольствие им обоим.
Мне надо бы закрыть дверь и убежать в слезах, но я замираю, смотря правде в глаза. Муж не стесняется водить любовниц в наш дом. И он не скрывает этого факта. Сейчас это стало нормой. Для него.
А я хочу сбежать из этого кошмара. И начать новую жизнь. Мне нужно лишь одно – развод и «благословение» мужа. Без этих двух факторов мне не выбраться из клетки, в которой нахожусь последние два года.
Муж замечает меня, мой всматривающийся глаз в щелке, а я бегу. Как трусливый заяц бежит от опасного сверкающего волчьего взора. Спешно поднимаюсь босыми ногами по лестнице и закрываюсь в своей комнате.
Падаю на кровать лицом в подушку и начинаю всхлипывать.
Потерпи еще чуть-чуть. Когда-нибудь это все закончится, Таша.
***
Тем же вечером, спустя некоторое время, я иду на кухню выпить воды перед сном. Возвращаясь с полным стаканом воды, пересекаюсь с Богданом на лестничной площадке.
Он глядит на меня в упор, перекрывая своим мощным телом дорогу в комнату. Не могу смотреть ему в глаза. В них стало много темноты.
Волнение подкатывает к горлу, и от дерганого движения вода выплескивается за края, обливая мою руку.
— Зачем ты приходила? – спросил он, застегивая часы.
Его рубашка не заправлена и расстегнута, а черная копна волос хаотично взъерошена – видимо, только что закончил «работать». От него пахнет потом и любовницей.
Слабо морщусь.
— Мне надо с тобой поговорить, – пытаюсь сказать уверенно, но не думаю, что получилось.
Для моего мужа это сродни невнятному писку потому, что он усмехается на мое заявление.
— Решила закатить скандал? – слышу издёвку в его голосе. И насмешку.
— Нет.
— Тогда что же?
Я делаю глоток воды, потому что в горле мгновенно пересыхает. Хватаюсь одной рукой за перила, желая почувствовать хоть какую-то поддержку.
Успокоив внутреннюю дрожь, говорю ему в лицо то, что давно должна была сказать. Очень отчетливо и ясно. Без тени сомнения.
— Я хочу развестись.
В ответ – тишина. Осмеливаюсь поднять на него глаза и вижу… Он мрачнеет и начинает давить на меня своим тяжелым взглядом.
— Повтори, – стальной голос разрезает тишину, и я замечаю, как его кулаки сжимаются, напрягая костяшки.
Он дает шанс на исправление. Чтобы взяла свои слова обратно. Но я не отступлю.
Моя грудь сильно вздымается от волнения, а ногти вонзаются в темное дерево перил. Нельзя показывать, что боюсь – для него это, как сигнал о том, что он заведомо выиграл.
— Я не люблю тебя, Богдан. Отпусти меня.
Никаких истерик, никаких криков… Я по-человечески прошу его о малом и надеюсь на понимание с его стороны.
— Никогда. Ты слышишь меня? – его низкий голос набирает мощь с каждым словом. – Ты никогда не получишь развод.
— Но почему? Ты не имеешь права так обращаться со мной!
Вижу, как он жесток ко мне, и срываюсь, не могу сдержаться.
— Потому, что ты моя, Таша. Только моя.
Я хочу возразить, но его палец быстро прикрывает мне рот.
— А захочешь сбежать, знай… Я тебя из-под земли достану.
***
Я вздрагиваю от этой угрозы – его слова электрошоком ударяют по мне, заставляя стонать от боли.
Он решает, что разговор окончен. Разворачивается и уходит прочь, оставляя после себя шлейф дурно пахнущей хладнокровности и бездушия.
— Когда ты стал таким жестоким?! – голос срывается, а глаза застилает слезная пелена.
Мои слова выстреливают прямо ему в спину, и Богдан замирает на лестнице. Взгляд горящих темно-карих глаз устремляется на меня – он прожигает и испепеляет.
Смотрю и еще раз убеждаюсь, что прежнего Богдана, которого я знала когда-то, больше нет.
— Не заставляй меня вспоминать, Таша, – муж с трудом выговаривает каждое слово и угрожающе направляет на меня указательный палец. – Ты сама все знаешь.
— Нет… Не правда, – судорожно мотаю головой, голос начинает дрожать. – Не смей обвинять меня.
Жар охватывает все тело, мне не хватает воздуха – от этого начинаю обрывочно ловить его ртом.
Богдан обхватывает мои осунувшиеся плечи, и внутри все сжимается, закрывается. Он давно не был так близко, поэтому сейчас мое тело реагирует на его прикосновения как на что-то чужеродное и опасное.
— Иди спать.
— Пожалуйста… – умоляю и осторожно дотрагиваюсь ладонью до его груди.
— Я все сказал, – холодно отрезает муж и выпускает меня из рук.
Ноги подкашиваются, падаю на колени, крича вслед черствому мерзавцу:
— Я не твоя, Богдан! Давно не твоя!
Два года я пребывала в темноте, но недавно увидела тусклый свет и пошла на него. Пошла, ни на что не надеясь, со страхом внутри и дрожащими коленками.
Хочу выбраться отсюда, из этой клетки. Хочу снова дышать. Хочу чувствовать себя живой. Ведь сейчас я лишь безликое пятно, мечущееся из одного угла в другой.
— Ташенька? – слышу ласковый голос Валентины, возвращающий в реальность из пучины моих мыслей. – Неужели запеканка сегодня не получилась?
Я отстраненно ковыряю вилкой в тарелке – аппетита совсем нет, хотя в животе пустота.
— Все очень вкусно, дорогая Валентина, – как можно шире улыбаюсь, хотя догадываюсь, что больные уставшие глаза выдают меня.
Знаю, как она старается и хочет угодить, готовя мои любимые блюда. Но сегодня кусок в горло не лезет.
Тяжелый осадок, оставшийся после разговора с мужем, не дает спокойно спать, есть или заниматься другими жизненно необходимыми делами. Голова забита мыслями о том, когда же все это закончится…
Порой мне кажется, что я застряла в кошмаре и не могу из него проснуться. Хотя призрачная надежда витает в подсознании, но скоро и от нее не останется и следа.
— Вам надобно поесть, – охает моя заботливая домработница. – К одиннадцати часам придет господин Бурно …
Вилка летит из рук на ковер после этих слов. Для чего психотерапевту наведываться в гости без моего ведома?
— Андрей Евгеньевич? С какой стати?
— Ваш муж распорядился, – коротко отвечает она и кладет на салфетку новую вилку.
— Ясно, – услышав, что к этому причастен муж, сразу понимаю мотивы приезда доктора Бурно.
Выхожу из-за стола и направляюсь к себе в комнату. Самоизоляция – то, к чему я привыкла и от чего пытаюсь всеми силами избавиться. Но пока у меня плохо получается. Нет места роднее, чем мои знакомые надежные четыре угла в спальне, где чувствую себя в безопасности.
