Зверь. Вожак. Его лютый оскал притягивал взгляд. Обычные стайные волки тоже могут угрожающе показывать зубы, но чувство неполной уверенности в себе заставляло их ширить губы и приспускать уши. А этот обнажал клыки, рычал, ничуть не сомневаясь в своей силе. И могучее поджарое тело напряжено как сжатая пружина, еще чуть-чуть, и оно распрямится в убийственном прыжке.
И взгляд у этого волка магический, угнетающе-завораживающий. Страшные желтые огоньки из глубин дикой природы, хищная мудрость многих и многих тысячелетий. Нужно самому быть волком, чтобы выдержать этот взгляд, не дрогнуть, не выдать предательского желания броситься наутек. Или таким же матерым охотником...
Данила-егерь неплохо разбирался в природе волков и точно знал, что эти звери не признают слабых. Они не уважают чужую силу, но боятся ее, считаются с ней. Разговаривать с ними можно, но только в штыки, и чтобы палец лежал на спусковом крючке.
Он опасался, но не боялся этого зверя. И даже залюбовался им. Великолепный экземпляр – крупный, килограммов шестьдесят живого веса; массивный широкий лоб, хищно заостренная морда, могучая шея, развитая грудь, поджарое тело, сильные упругие ноги. Мех пышный, серый, с ржаво-охристым оттенком. А этот зло-чарующий взгляд, а эта бурлящая агрессия в обманчивой неподвижности тела...
Вожак не улавливал страх стоящего перед ним человека, и это его сдерживало. А еще волка пугал карабин, с которым Данила управлялся так же легко, как если бы это была часть его тела, третья рука.
Но волк бы очень зол и страшно голоден. Он понимал, что шансов у него мало, но ему очень хотелось есть. Морозы, глубокие снега, пустые леса – охоты никакой. Вот и приходится бросаться на людей... К тому же вожак не один, с ним вся стая, такая же голодная и злая. Это Данила волк-одиночка, и не всем ясно, что шутки с ним плохи...
Еще вчера поступил сигнал, что где-то в этих местах разбился вертолет. В тот же день Данила вышел на маршрут, но только сегодня встретил живого человека. Он сидел на ветвях большой раскидистой сосны, руками обхватив ствол. Вернее, сидела, поскольку это была девушка – и, судя по всему, очень аппетитная на вид. Не зря же вокруг нее собралась целая стая волков. Звери терпеливо ждали, когда жертва ослабнет и сама свалится с дерева им на поживу.
Сначала Данила учуял запах волков. Само по себе это могло значить, что если стая охотится, то на кого-то другого. Если бы волки выбрали его жертвой, они бы подкрадывались к нему с той стороны, куда дул ветер. А их вниманием владело что-то иное. Он успокоил свою Весту, заставил ее идти позади себя. Они крались по заснеженной тайге, пока не вышли на поляну, посреди которой и возвышалась облюбованная девушкой сосна.
Бедняжка смотрела на егеря и с надеждой, и с отчаянием. Она не очень верила, что Данила в одиночку сможет справиться с волчьей стаей. Сначала они сожрут его, а потом дождутся, когда она спелым яблочком упадет к их ногам. И еще она очень замерзла. Лицо белое, ни кровинки в нем. Вроде бы шуба на ней песцовая, и шапочка тоже меховая. Но сапожки – изящные ботфорты на золоченой шпильке. Лучшей обуви для зимней тайги не сыскать...
– Уходи, серый! – тихо, с чувством превосходства сказал Данила. – Давай, давай!
Волк зарычал громче прежнего, но губы его вдруг растянулись, и уши немного поникли. Похоже, он признал чужую силу.
Но его подопечные уже вступили в игру против Данилы. Они медленно, чуть ли не ползком, обходили его по кругу. И если они обложат со всех сторон, то и карабин может не спасти.
– Уводи стаю, серый! Не буди лиха!
Данила смотрел вожаку в глаза, но периферийным зрением отслеживал передвижения его сородичей. Вот молодой переярок с черной меховой полосой по хребту первым пересек опасную черту, за которую Данила никак не мог его выпустить.
Он продолжал смотреть на вожака, сдерживая его взглядом, но ствол карабина быстро переместился влево, в сторону резвого смельчака. Звонкий раскатистый выстрел встряхнул тишину, сбивая снег с еловых и сосновых веток. Переярок с визгом закрутился вокруг своей оси: языком пытался дотянуться до раны, чтобы зализать боль.
Вожак встал на дыбы, будто собирался броситься на охотника, но вектор напряжения его двигательных мышц определенно указывал в обратную сторону: волк знал, с кем имеет дело. А тем временем другой его соплеменник продолжил движение и перекинул свое тело через опасную черту справа от Данилы. И снова раздался выстрел. На этот раз пуля вошла зверю в ухо, заставив его биться в предсмертной агонии.
Матерый волк дрогнул; поджав хвост, подался назад. Отступили и его подопечные. Они пятились задом, пока их полукруг не выпрямился в ровную цепь. А затем, развернувшись, бросились в лес. Вожак показал свой хвост последним.
Веста с лаем бросилась к затихшему переярку, а Данила направился к вечнозеленому прибежищу продрогшей девушки.
– Ну, давайте знакомиться? – встав под деревом, широко улыбнулся он.
Ответ она отстучала зубами. Он знал азбуку Морзе, но это был какой-то другой язык. И все равно Данила его понял. Девушка радовалась спасению, и совсем не прочь была с ним познакомиться, но сначала он должен был снять ее с дерева, потому как без посторонней помощи она могла приземлиться неправильно, вниз головой.
Пришлось Даниле скинуть куртку и полезть на сосну, чтобы снять с нее меховую, пахнущую французским парфюмом «шишку». Девушка судорожно обвила руками его шею, повисла на ней. Тело ее занемело, ноги, казалось, отнялись – ему пришлось поднатужиться, чтобы сдернуть беднягу с ветки. А когда он стал спускаться вниз, она вдруг разжала руки.
Данила попытался поймать ее за талию, но из-за шубы она заскользила, и хорошо, что Данила смог удержать девушку за подмышки... Впрочем, земля, как минимум, на метр была покрыта снегом, и это могло бы обеспечить ей мягкую посадку. Как бы то ни было, он удержался от искушения ослабить хватку и отправить девушку в свободный полет. Ободрал руки, щеку, но все же спустился с дерева вместе с ней.
Он уложил ее прямо на снег, обмотал ноги своей курткой. Достал из рюкзака солдатскую плащ-палатку, постелил на снег, уложил на нее девушку.
– Сейчас, сейчас!
С дровами было похуже: валежник засыпан снегом, а свежие ветви на растопку годились плохо. Но его выручила умная лайка. Он объяснил ей, что хочет развести костер, и Веста бросилась в лес. Она искала сухие, недавно сброшенные деревьями ветки, а он полез на дерево и срубил с него сначала один толстый сук, затем другой.
Это был не самый лучший материал для костра. Куда лучше подошла бы береза или осина, но в тайге ничего такого не было. Зато нашлась сухая сосновая ветка, которую Веста притащила в зубах. В рюкзаке у Данилы были охотничьи спички, сухой спирт. Хворост взялся огоньком весело, с треском, а свежие ветки слезоточиво задымили, брюзгливо зашипели. Но лучше что-то, чем ничего.
