Хвойные ветки, цветы тысячелистника,
бурые травы на холмике низком,
ягоды красные, росой окропленные,
сочные, сладкие, солнцем холеные.
Тропы заросшие, следы незнакомые
люда заблудшего иль зверя лесного.
Запахи свежие, запахи терпкие,
крадется по зелени, цепляясь за ветки.
Когти точеные, лапы пушистые,
идет в тени черной, прячась за листьями.
Очи стальные, а морда волчья,
носом ведет, чует мясо сочное.
Мех ало-рыжий, густой и диковинный,
а взгляд человеческий грустный и сломленный…
Как-то часто в последнее время мне стали вспоминаться темные времена, когда люди из моей деревни жили в страхе перед чудищем в волчьей шкуре. В ту пору молва о нем ходила недобрая и внушала жителям опасение за собственное благополучие. Женщины не гуляли в лес за хворостом и травами, мужчины, охраняя скот, без оружия не переступали порога. Детей с малых лет приучали не уходить далеко от дома. Когда всей деревней собирались у общего костра, старшие ведали маленькой мне и моим сверстникам об охотнике, в прошлом убившем алую волчицу и ее щенков. Долго хвастал он добычей, пока в один день не начал обрастать черной шерстью прямо на глазах у жены. За считанные дни не осталось от мужчины ничего человеческого, и жители в страхе прогнали его. Ушел темный пес, напоследок оскалившись и клацнув острыми зубами. Нашел он пристанище в лесу и с тех пор каждое полнолуние выл до хрипоты так пронзительно, что от воя того в жилах стыла кровь.
В такие ночи мне совсем не спалось, и я бегала в спальню к родителям, чтобы спрятаться в их объятьях. Матушка гладила меня по волосам и приговаривала: «в Волчьем лесу сегодня опять неспокойно».
Я была еще девчонкой, но все ясно помню. Помню, как разбудили меня истошные крики и женский плач, доносившиеся с улицы. Грубый говор кузнеца, моего папы и других мужчин. Утро то было накануне очередного полнолуния, и что-то непоправимое стряслось, такое, что взволновало всю деревню. Любопытство подтолкнуло меня за порог. Во дворе толпились жители, окружив со всех сторон причину, порушившую мирской покой. Дети беззаботно бегали вокруг, пока матери в спешке не уводили их домой. Взгляды женщин были отчаянными и запуганными.
Меня тогда тоже поймали и уволокли от места беды, а я и не сопротивлялась. Ведь, в отличие от других детей, мне удалось мельком глянуть на бездыханное покусанное тело, что лежало под ногами у взрослых. Земля была измазана кровью, одежда разорвана безобразными клочками. Жертвой оказалась молодая знахарка, живущая в соседнем от нас доме. Я была хорошо знакома с ней, ведь она не раз ухаживала за мной. Родственники ее рыдали от бессилия и, не жалея красноречия, проклинали черного волка.
Спустя несколько месяцев несчастье повторилось, и на этот раз волк не пощадил чью-то супругу. Тьма ненависти и жажды отмщения копилась в сердце каждого, пока очередное беспощадное убийство не переполнило чашу терпения. Гнев и негодование жителей напитались такой силой, что с лихвой заглушили прежний страх перед могучим зверем. Отец вместе со всеми взялся за оружие и ушел в лес. Матушка себе места не находила, пока ждала его возвращения.
Был уже вечер, когда мужчины вернулись с победой и темной волчьей шкурой в награду. По рассказам охотников, черный пес будто ждал, когда за ним кто-нибудь явится, и не особо противился расправе. А после того, как смертная казнь свершилась, он даже выглядел счастливым, будто пленник, дождавшийся освобождения. Жители приняли общее решение и закопали трофей недалеко от входа в деревню, чтобы дух убитого хищника отпугивал ему подобных. С того дня от Волчьего леса осталось одно лишь памятное название, ведь волки все до одного его покинули.
***
Мне исполнилось семнадцать, и я закончила учиться у травника. Смерть знахарки оставила на мне невидимый след и чувство, что кто-то должен вместо нее помогать жителям. Так я решила освоить лечебное ремесло. Последний старый ведун по травам спешно диктовал писцу книги, опасаясь не успеть передать все знания потомкам до своей кончины. Уж возраст его перевалил за сотню.
А мне хотелось быть нужной своим близким, хотелось, чтобы все на моей маленькой родине были счастливы и здоровы.
С первыми лучами солнца я просыпалась и быстро собиралась в лес за заготовками. Волосы заплетала в косу, чтобы не мешались, надевала накидку и перекидывала через плечо сумку. Под ногами крутилась маленькая Елка и просила обратить внимание на себя, словно переживала, что я забуду ее захватить на прогулку. Ведь как и мне, Елочке нравилось бродить по лесу.
– Еля, иди-ка сюда, – я открывала еще одну сумку, которую обычно носила с собой на спине. Маленькая кошка приседала, перебирая лапами в белых носочках, и прыгала, скрываясь в глубине переноски. Потом ее черепашья мордочка довольно высовывалась, а желтые глаза щурились. – Вот так.
Мои матушка и отец не одобряли походы по волчьим тропам, хоть с момента, как хищники перекочевали на другие земли, прошло уже много лет. Охотники признали лес безопасным и впервые разрешили туда ходить. Но из всех смельчаков, кто готов был рисковать, гуляя по волчьим тропам, нашлись лишь охотники да я.
Местное достояние, как меня называли, нелюдимая, заблудшая. А все потому, что не искала развлечений и общения со сверстниками, днями напролет пропадала с Елочкой в чащах или у травника с книгами. Подружек у меня особо не было, а юноши если и интересовались мной, то только из-за внешности. Стоило им узнать меня получше, так все ухажеры пропадали.
Но мне и дела не было до всего этого. Меня манили душистые травы, растущие в Волчьем лесу, дивные дикие пейзажи и скрытые тропы. Ах, сколько там росло полезного сырья! Я готова была целыми днями бродить между елями, ползать на четвереньках по полянкам и копаться в земле, вспаханной корнями.
После того, как из Волчьего леса ушли все волки, год за годом он становился все более мрачным и таинственным. По рассказам травника-учителя, в его время, когда он сам ходил за заготовками, лес встречал его светом солнца, перелесками и свежестью воздуха с запахом елей. Однако же сейчас волшебное место словно перерождалось в дремучие чащи с неприветливыми и непроходимыми тропинками. Тьма медленно укрывала его, словно покрывалом.
И все равно я любила Волчий лес всей душой, ведь только здесь чувствовала себя спокойно и свободно. Для меня он навсегда оставался, пусть и пугающей, но сказкой.
День за днем я пропадала в Волчьем лесу. Травник удивленно вскидывал брови, когда я приносила ему полную сумку различных корений, корневищ, листьев, плодов… Но он знал их все. Знал, потому что когда-то сам заготавливал.
Волчий лес таил в себе много ценностей. Благодаря нашим заготовкам мы лечили простуду, готовили заживляющие мази и растирки, настаивали микстуры, смешивали порошки. Травник давал мне список, чего ему не хватало, а я, зная все премудрости сбора лечебных растений, уходила в лес. Важно было все сделать по уму, чтобы вся целительная польза сохранилась в ее первозданном виде.
