Века протекали над землями славянскими. И хотя русские боги были незлобивы, но они понимали, что разное случиться может. На людей в те времена они особенного внимания не обращали, потому что и люди почти не думали о них и лишь смутно догадывались о их существовании. Не стоило связываться с теми, кто не чтит тебя и не собирается приносить жертв. Они не хотели прослыть простаками перед Богами из иных миров. И все шло так бы и дальше, если бы не стали все чаще происходить раздоры в их собственном мире.
Некоторые их детей богов перестали почитать Перуна, даже на Сварога самого все меньше они обращали внимания, не признавали и отца своего
Дажьбога дети женщины – Змеи – Ехидны. И все- то им перестало нравиться в обжитом, привычном мире, и не хотели они больше мириться со всем, что имели.
Зная обо всем этом, чаще всего молчал Сварг. Он верил в то, что они опомнятся и образумятся, и все будет у них совсем по-другому со временем.
Но надежды его напрасными оказались. Ничего они не признавали, и только все чаще ссорились и все реже мирились в те смутные дни.
Чем чаще приходили к нему жалобы, тем больше хмурился Бог. Он понимал, что рано или поздно ему придется заниматься детьми своими. Дажьбог был так
добр, а женщина эта так коварна и зла, что никому и в голову не пришлось бы с нею связываться. Этим она и пользовалась, окончательно потеряв страх.
Помрачнела жена Дажьбога – Жива и стала требовать, чтобы он расправился с обидчиками. Он не мог ей в том отказать, и без того велика его вина перед нею была.
Наступило затишье. Но это было затишье перед бурей.
И буря рано или поздно должна была грянуть. Это случилось даже скорее, чем многие из них ожидали.
Лирическое отступление
Мы- дети солнечных богов. Начало начал
Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.
Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова скитальцы у стен покоренного Рима.
Пали империи, их даже боги боятся.
Вот ведь не верили, но не могли удержаться.
Так и в сомнении, и в тишине небывалой,
Кони и воины, где это с нами бывало.
3
В жизни какой, у какой и звезды и утехи
Гордые скифы, мелькнули во сне и померкли.
Снова князья у огня, и в сиянии лунном
Вижу тебя, ты такой и красивый и юный.
Падали звезды, им больше огня не хватало,
Луны и грозы веселая полночь встречала.
Только в тумане, в плену тишины и покоя,
Дивные кони выходят опять к водопою.
В древнерусской летописной традиции широко распространена"генеалогическая"легенда, повествующая о походах древних князей
Скифа, Славена и Венда (Вандала). Она также была воспроизведена Татищевым в его «Истории Российской», благодаря чему стала известна и для круга неспециалистов (так, Пушкин даже собирался использовать ее в одной из своих незавершенных поэм). Эта легенда содержится и в так называемой «Велесовой книге». Фабула легенды достаточно несложна, выдавая этой своей примитивностью глубокую архаичность. Указанные герои-князья, находящиеся между собой в родственных отношениях, совершают походы и колонизируют новые пространства. Достигнув в своих странствиях озера «Ирмер» (Ильмень), Славен основывает «град великий» Славенск, в котором летописцы видят будущий Новгород.
В русской версии братья Скиф и Славян приходят из причерноморских степей в неизведанный край на Севере, где Славян закладывает Славенск
СЛАВЕН И СКИФ… ДАР СВАРОГА
Явился господин в плаще из звезд,
Сгоревших, но светивших нам когда-то,
И в душу смуту яростную внес,
Священник все твердит: – Грядет расплата.
– За что? За то что знания в цене?
И мы хотим расширить их пределы.
И дерзко повернулся гость ко мне.
– Слабо увидеть мир, ведь ты хотела…
– Но кто вы? – Мефи —стофель, -говорит, —
Тот самый, но философ лгал устало,
Борьба за души – бред, да мне своих
Девать куда? – Потребуешь немало?
– Не мало, правда, камень скифский там,
За пеленой времен еще томится,
За этот камень мир тебе отдам.
– Зачем же он? – В хозяйстве пригодится.
2.
Вот так велась беседа с у огня
Хранитель звезд сгоревших улыбнулся,
Ну усмехнулся, загорелась я,
Нет, не пожар, азарт, и он вернулся:
– Ну что же, в мире слишком много дел,
Извлечь героев надо нам с тобою.
Разоблачить, не то сказать хотел,
Вернуть их сущность мир, я открою
Тебе секрет, что свет потухших звезд
Еще нам память дивную тревожит,
И бередит воспоминаний грезы,
Там прошлое в грядущем видеть можно,
А потому и извлеченье вновь
Поможет нам все изменить до срока.
– Пусть торжествует страсть или любовь?
– Гармония, – ответил он, -жестоко
3.
Любить и безответно горевать,
А страсти звезды стольких погасили,
Гармония – ее мы добывать
Пойдем туда, где жили и любили
Когда-то скифы гордые во тьме,
Вперед летели, устали не зная,
И пели песни где-то при луне,
И растворялись, мир не создавая.
– Да, скифы мы, – я вспомнила в тот миг
печальный глас последнего пророка.
И распахнулся звездный этот мир
Хранитель тьмы летел уже высОко,
И высокО звучал какой-то гимн —
Ни звуки, ни слова неразличимы
Душа стремилась в высоту за ним,
И только тени пролетали мимо.
4.
Ретивый конь и царь – в ночной тиши
Их голоса и скомканные речи.
– Да скифы мы, к истокам поспеши.
Сгорели звезды их, остались свечи.
Но те, кто дом не строил на века,
Не слышал речи бога на закате,
Сгорит до срока, жизнь так коротка,
Но свет погасших звезд порой охватит
Далеких душ печали и покой,
И снова будут в мир иной стремиться,
И где-то там, над темною рекой
Я вижу тени, скорбные их лица.
И музыка, о, как она звучит,
В печали и любви ее так много.
Но что там за отчаянный мотив,
Куда вела их млечная дорога?
5.
Хотел к Славену он вернуться вновь —
Бунтарь веселый, младший в этой стае
Орленок догонял свою любовь,
Летел вперед, гармонии не зная.
Славен был так серьезен в этот миг,
Он старый замок обживал сурово.
И на заре Боян пред ним возник —
Посланник неба, и звучало Слово.
Смутился он, услышав в этот час
Слова отца, врезавшиеся в душу.
– Я завещание несу для вас,
Я вам спою, запомни все, послушав.
И вот над замком и над миром вновь
