Бувард —
городишка маленький и захудалый, граничащий с запретным лесом.
Мирей Бекер
и Хетти Вудс
— Опять
пойдёшь? — буркнула Хетти, взяв со стола мешочек с дурман-травой, задумчиво
повертев его в руках, положила в корзинку с остальными травами.
— Сегодня
последний день ярмарки, — ответила подруге, проверяя, всё ли на месте в
ведьмином мешке, — за один день я заработала больше, чем за две
недели, продавая травы, порошки и отвары.
— Ведь Ильзе
запрещала тебе брать свои вещи, — произнесла Хетти, заметив, что я укладываю
хрустальный шар в свой мешок, — говорила, это может быть опасно.
— Я два дня
с ним хожу, и ничего, — фыркнула, достав всё необходимое для ритуала, принялась
переодеваться, — во мне нет и капли магии, как и у мамы… и дар ведьмы как у
тётушки мне не достался, так что всё это бесполезные вещи в моих руках. Но
девушки на выданье верят моим словам, — криво усмехнувшись, ехидным голосом
добавила, — все же мечтают о красивом женихе, который будет их
любить да одаривать. Я говорю им только то, что они хотят услышать. Ну и тётка
Ильзе всегда сказывала, что пророчества ведьмы могут измениться, так что я
никого не обманываю.
— А если
тебя узнают? — не отставала Хетти, опасливо отодвинувшись от стола, увидев
выставленную мной банку с пауками, которых Ильзе насобирала больше для
устрашения, чем для дела.
— Не узнают,
— успокоила взволнованную подругу. Хетти всегда была немного труслива и первой
бежала жаловаться на соседок, отчего местные девицы её невзлюбили, а я… у меня
тётка — ведьма, пусть к Ильзе весь городок бегал за помощью, но всё же
сторонились ведающую, ну и меня заодно. Поэтому нам с Хетти суждено было
подружиться.
— Мир,
может, не поедешь к отцу? Думаешь, признает тебя? Граф отказал твоей
матери… — недовольно пробурчала Хетти, подав мне серый платок, поморщившись,
спросила, — зачем ты наряжаешься в мерзкую старуху?
— Молодую
ведьму не слушают и не верят ей, да и парни норовят пристать, никто не боится
проклятий, — пробормотала, прикрепляя крючковатый нос, собственноручно
сделанный из глины и бумаги, — а если ещё и лицо скривить пожалостливее,
монет побольше дают.
— Я бы к
тебе такой вообще никогда в шатёр не зашла, — невольно передёрнулась Хетти,
наблюдая, как я размазываю по лицу красноватую массу, под которой ужасно чесалась
кожа, но благодаря ей я становилась похожа на старую морщинистую бабку.
— Мне
надоело сидеть в этом городишке, зарабатывать на продаже трав несчастные
пятьдесят шеляг в неделю, когда отец живёт в столице и разъезжает по балам. Он
должен признать меня, тётушка говорила, что я очень похожа на своего отца, и
она рада, что её сестра не увидела этого.
— А тёткин
дом? Продашь?
— Кто его
купит, — зло усмехнулась, цепляя на голову парик из серо-жёлтой пакли, окинув
удовлетворённым взглядом своё отражение в зеркале, продолжила, — здесь же не
одно поколение ведьм обитало, вот только на Ильзе род прервался. Ну всё, я
пошла! Мне осталось заработать всего пару гилтов, и можно отправляться в
Лэнгорд.
— Ох, Мир…
боюсь я за тебя, — всхлипнула Хетти, вдруг крепко меня обняв, хотя знает, что
нежности я не особо привечаю.
— Что
будет-то, — хмыкнула, аккуратно высвобождаясь из рук подруги, чтобы не
испортить маскарадный наряд, проговорила, — всё будет хорошо.
— Угу, —
шмыгнула носом Хетти, первой покидая дом ведьмы, стоящий на окраине маленького
городка, почти у самого запретного леса. На мгновение замерев, глядя вслед
подруге, я грустно усмехнулась. Ей легко говорить, что лучше остаться в
Буварде, её жизнь давно распланирована: осенью, когда листва упадёт с деревьев
— свадьба, родители добротный дом справили, скоро детки пойдут. А я, недоведьма,
останусь совершенно одна, и лишь настырный Отто продолжит докучать, но замуж не
позовёт. Все же знают, ведьмы семьёй не обзаводятся.
Проводив
подругу до улицы кожевенников, я быстро свернула в переулок мясницкий,
прикрывая нос серым платком от нестерпимой вони, устремилась в сторону
площади белого фонтана, которого отродясь там и не стояло. Улицы городка вот уж
третий день были пустынны, народ веселился на ярмарке, празднуя Зелёный день,
поэтому я благополучно, не встретив презрительных улыбок и не услышав обидных
слов, почти добралась до своего шатра, размещённого в самом дальнем углу
площади. За него мне пришлось отдать целый гилт градоначальнику Буварда, но
звонкое бренчание монет в небольшом поясном мешочке, висевшем у меня на талии,
напоминало, что заработать всё же удалось гораздо больше, чем потратила.
Праздно
шатающаяся публика на площади пока встречалась редко, лавки были ещё закрыты, и
лишь только прибывшие из соседних посёлков и деревень торговцы да
лоточники расставляли свой товар, хмуро поглядывая на своего соседа. Да ещё и
фермеры загоняли крикливых гусей в наскоро построенные загородки и кормили
жирных, едва переставляющих ноги, поросят.
Окинув
беглым взглядом серую площадь, которую не украсили даже по случаю празднования,
напомнила себе, что скоро я покину это захудалый город на краю Эрантиса.
Прошмыгнув вдоль торговых рядов, стараясь не смотреть на предложенный товар,
чтобы не соблазниться на покупку никчёмной для меня сейчас безделушки, я,
отодвинув тряпичную дверь, прошла в тёмное нутро шатра. Там привычно разложила
ведьминские атрибуты, торжественно водрузила хрустальный шар в центре
небольшого стола, укрытого тёмно-синим бархатным отрезом, принялась ждать
первую мечтательницу, которой я непременно предскажу высокого красавца жениха.
Граф Джеймс
Тортон, его младшая сестра Амелия и лучший друг лорд Рейли Вилсон
— Ты обещал!
— Это не
значит, что мы будет заходить ко всяким шарлатанкам, — возразил я, попытался
взглянуть на Амели так же сурово, как и наш отец, но эта мелочь давно научилась
вить из меня верёвки и теперь смотрела на меня полными жалости глазами.
— Аннет и
Лисси сказали, что она говорит правду, — привела аргумент сестричка, по её
мнению, очень авторитетных особ в этом захудалом городишке. И если бы не Рейли,
который сейчас явно забавляется надо мной, эта поездка с маменькой и младшей
сестрой была бы для меня чудовищным кошмаром.
— Ами, ты
учишься в лучшей гимназии столицы, неужели вам не рассказали, что ведьмы не
прорицают женихов, — попытался донести сестре очевидное, но та, надув губы,
буркнула:
— Объясняли,
но эта другая! Она правду говорит!
— Ладно, —
всё же сдался, решив, что раз обещал сестре развлечение, послушаем сказки,
размашистым шагом направился к штопанному шатру, едко заметив, — твоя
знаменитая ведьма явно бедствует.
— В шатре ни
слова, и ты, Рейли, я вас знаю, начнёте ехидничать, — предупредила Амели,
сложив брови точь-в-точь как отец, окинула нас суровым взглядом.
