В этот день у Дарьи ли Банни1 выдалось чудесное настроение – пронзительное как апрельская певчая птичка. До того самого момента, пока она не уничтожила жизнь Константина Хорезми-Чаня.
Встав рано, девушка сделала мейкап, диетически покушала и оделась по дресс-коду. Времени осталось даже на то, чтобы прогуляться по утреннему городу – от своего кондоминиума до офиса.
Плыли голографические облака, вездесущая реклама была на сей раз особенно контекстна – то есть предлагала те продукты и услуги, о которых Дарья и сама подумывала. Поэтому совершенно не давила на мозг и не портила настроения.
Деловито сновали по своим делам струномобили и даже шеринги не рябили в глазах – даже странно, как им сегодня это удавалось.
Дарья прогуливалась по проспекту, в очередной раз удивляясь, как всё-таки здорово получилось у архитекторов помирить мегаполис с человеческим восприятием. Распланировать и возвигнуть общественное пространство так, чтобы оно не давило на человека.
Вот возьмём небоскрёбы. Есть ли они в городе? Да только они и есть. Но мудрый ум неведомых зодчих задумал и воплотил высотки так, что к проспекту были обращены этажей пять-шесть, не больше.
А вот серо-голубые громады, устремлённые в небо, начинались чуть дальше вглубь от невысоких фасадов.
Вроде простейший фокус, зато не чувствуешь себя тараканом между стаканов.
Заливались птицы, пусть искусственные, и плевать, что в умеренно непрозрачном небе.
В корпоративном туалете многоцветного праздничного офиса Дарья придирчиво оценила себя в зеркало. Молодая женщина с миловидным лицом и серыми глазами, которые могут принадлежать только человеку, уверенно смотрящему в будущее.
Зеркало, впрочем, тут же прочертило желтоватыми пунктирами идеальный контур, который немного не совпадал с очертаниями дарьиного лица. От контура в правый верхний угол улетела стрелка, и там немедленно возникло предложение от медицинской корпорации добавить нужное и убрать лишнее. Благо, лишнего было совсем чуть-чуть, а добавить требовалось самую малость. Поэтому Дарья не обиделась, и смахнула предложение не в сторону спама, а в направлении папки “В мемориз”.
Спустя полчаса она уже была на рабочем месте.
Точнее – внутри рабочего пространства. Девушка уже третий год работала в отделе Первичного знакомства корпорации StarТап, чьё название весьма условно переводила как “прикосновение звезды”.
В должностные обязанности Дарьи ли Банни входило знакомство со стартапами от неизвестных пока разработчиков. Именно она была первичным шлюзом, фильтром, который задерживал откровенный мусор и давал надежду на дальнейшее развитие проектам перспективным, полезным или интересным. Дарья знала, что занята делом важным для этого молодого динамичного социума и гордилась этим.
Мысль, что она работает жилеткой для гиперактивных юнцов, инициативных бездарей и городских сумасшедших, даже не приходила девушке в голову.
Рабочее пространство было вполне в фирстиле корпорации: смелые цвета и формы, бетонные наплывы, гранёные переходы, кибермодернистские барельефы и акценты живой природы – вроде “травяной стены” от пола и до потолка.
Тощий, кадыкастый и прыщавый Константин Хорезми Чань ей сразу не понравился.
Он был настолько хрестоматийным задротом, что девушка заранее попрощалась с получасом собственной жизни. Это время будет потеряно впустую, сказала она себе – на выслушивание сбивчивого бормотания по поводу банального и бесполезного проекта.
Так, собственно, и получилось. Вот только голос у задрота оказался таким глубоким, приятным и мелодичным, что у Дарьи во время всей презентации мурашки бегали по коже.
Филигранный бас не сбивался с тембра, не осипал, не срывался – а всё струился, рокотал и обволакивал, точно жил своей безукоризненно прекрасной жизнью отдельно от жалкого владельца.
Что было странно – дабы добавить стресса, претендент должен был вести презентацию в максимально некомфортных для него условиях. Например, обливаясь потом на беговой дорожке.
Именно это сейчас и происходило.
Но голос… на него страдания носителя никак не влияли. Поэтому Дарья закрыла глаза и отдалась на волю этого волшебного звучания. Не вникая в слова.
Кто вслушивается в океан, струясь меж его волнами?
Дарья чуть было не одобрила проект, деталей которого не вспомнила бы и под пытками.
Но от стены отделилась голограмма Старшего сотрудника и отрицательно повертела головой.
“Даже в Песочницу нельзя?”
Фигура пожала плечами – дескать, решай сама – и растворилась в воздухе.
И Дарья зарубила проект, даже не зная его сути.
Совсем.
Перед Константином закрылась дорога в жизнь творца. Отныне ему будут доступны только сенсорно-рабочие специальности – вроде крановщика или экзоскелет-наполнителя на фронтах нудного физического труда.
Об этом Дарья вспомнила почему-то только через месяц, когда усаживалась после рабочего дня в шеринг-такси. Поразительно: зачем этому человечку был дан такой неземной голос? И почему я обошлась с ним так жестоко?
Вопросы остались без ответа.
Водитель мобиля был не самой новой модели, но и не совсем, признаться, старьё. Дарья, как девушка косвенно причастная к хайтеку, оценила это подсознательно, даже не задумываясь.
Маленькая голова в жёлтой фуражке с шашечками на околыше продолжалась телом с длинными руками, вот только само тело по сути было водительским креслом.
Когда прежний мехводитель устаревал, его так и меняли – вместе с креслом.
Когда за руль усаживался водитель-человек, руки кресла-пилота становились подлокотниками, ножки втягивались в подушку сидения, а голова разворачивалась на сто восемьдесят градусов – мягким затылком – чтобы стать подголовником.
По большому счёту, такие автопилоты стали устанавливать, чтобы пресечь угоны автомобилей. Когда злоумышленник пытался сесть за руль, коварное кресло отращивало толстый живот, длинный нос и острый подбородок, и на него становилось невозможно взгромоздиться – элементарно не хватало места.
Сейчас такси работало в режиме автопилота. Машина медленно тронулась. В ней пахло хвоей и лаймом из освежителя-ёлочки, который болтался на верёвочке под зеркалом заднего вида и корчил рожицы-смайлики.
Водитель предложил выбрать тему для беседы, но Дарья промолчала, погружённая в свои мысли. Кресло восприняло это как выбор настроек по умолчанию, и принялось болтать на несколько голосов – судя по всему, пересказывало какую-то телепередачу.
“ – Что может быть прекраснее мира, который регулирует себя сам?
– Мир, который регулируют его обитатели – люди?
– Чепуха. Утопия. По вашему, капитал всегда стремится к абсолюту ограбления. Правительства – к абсолюту подавления? И где тут человек?
– А как же эксперимент тридцатилетней давности? Когда корпорации разделили между собой зоны влияния, взяв кто по стране, а кто по континенту, чтобы на живом опыте определить, какая общественно-политическая формация эффективнее: коммунизм, социализм или посткапитализм? А это ведь двадцатилетний эксперимент на разных материках!
