Воры в законе и авторитеты
Воры в законе. Положенцы. Авторитеты. Так называют лидеров криминальной среды. Эти люди формируют не только идеологию, нравы, порядки преступного мира. Они объединили преступные группировки и сообщества, сплотили их вокруг себя и совершенствуют свои структуры. Они проникли в экономику, подкупили политиков, депутатов, готовых лоббировать те или иные выгодные криминальному миру законопроекты, они имеют своих людей во всех сферах и структурах власти, включая силовые.
В царской России к ворам относились однозначно. Власти их жаловали клеймом на лоб «ВОР» и каторжными работами. А они отвечали организацией своих преступных кланов, созданием изощренной нелегальной системы, в которой были свой язык, свои законы и нравы. В годы советской власти воры заняли приоритетное положение среди прочего уголовного люда. Они правили бал в тюрьмах и зонах, беспощадно эксплуатируя политических заключенных. В лагерях ГУЛАГа, на работах на Беломорско-Балтийском канале их ставили бригадирами, преследуя две цели – давая возможность проявить «несомненные организаторские качества» и, с другой стороны, сломить силами уголовного люда политических, которые были главными врагами системы. Уголовники, урки, признанные властью в качестве своей опоры, за стеной закона и стали с тех пор называться «ворами в законе». Использование уголовного люда в качестве «низшего командного состава» с успехом применили и немцы во Второй мировой войне. Капо, оберкапо были порой беспощадней лагерного начальства.
С началом войны многие авторитетные воры, отбывавшие срок в лагерях, кинули клич: «На защиту Родины-мамы!» Большинство из них прошли через штрафные батальоны, многие отчаянные головы позднее удостоились орденов и медалей, воевали в разведке. Известный вор Толик Черкас, пройдя штрафбат, воевал, заслужив два ордена Славы. Но закончилась война – и он, как и большинство воров, вернулся к привычному ремеслу. Воров-фронтовиков позднее называли «польскими ворами» – до Польши дошли. Они первыми нарушили устоявшиеся воровские традиции. В 40 – 50-е годы прошли знаменитые воровские сходки в Ростове, Одессе, Новочеркасске, решался вопрос – считать ли ворами тех, кто участвовал в войне, или нет. Среди них произошел раскол на «правильных» и «отошедших», или «польских», воров. К концу 50-х годов это «движение» было значительно подорвано, однако около трех процентов воров не отказались от прежнего образа жизни. Они объединялись в воровские группы, или «малины», специализировались на своем виде преступного промысла. Во главе шайки было от двух до пяти воров-профессионалов и несколько рядовых исполнителей – «пристяж». Тех, кто нарушал преступные традиции, неписаные правила и нормы, ставшие устойчивыми законами, карали вплоть до смерти. За этим и следили воры в законе.
Воровские постулаты обязывают вора в законе не иметь социальных и иных контактов с обществом, он стоит вне жизни и деятельности общественных институтов. Это обеспечивает ему независимость и, таким образом, авторитет. Вор не должен служить в армии, сотрудничать с государственными властями. Он старается совершать разработанные преступные акции чужими руками, при необходимости быстро менять тактику в зависимости от обстоятельств. Вор в законе должен пренебрегать богатством, роскошью, уютом, не иметь собственности, но имеет право пользоваться при необходимости имуществом других воров. И вор в законе неукоснительно следит за этим. Они считают друг друга братьями, равными, поддерживают друг друга, взаимно честны, стараются не подрывать авторитет друг друга. Вор в законе всегда должен быть отважен, решителен, находчив, беспощаден, уверен в себе в любой ситуации. Малодушие, трусость не прощаются. Вор сразу теряет свой авторитет.
На зоне вор в законе находится в постоянном конфликте с администрацией. Чтобы отслеживать и влиять на события, ему необходима постоянная информация, которой его снабжает самый широкий круг людей, включая и подкупленных сотрудников администрации. У него есть различные способы навязывать свою волю руководству ИТУ. Он может пригрозить остановить производство: одного слова его достаточно, чтобы осужденные не вышли на работу. Он может пообещать перерезать себе вены. Если это произойдет, вор в законе «вскроется», его приверженцы разобьют двери камер. Причем сделают это по-зэковски изобретательно и быстро: обыкновенными иголками (!) перепилят пластины, которые крепят ножки стола в камерах к полу. Этими столами и пойдут крушить все подряд.
С другой стороны, и у администрации есть жесткие способы воздействия на воров в законе. Называется это развенчивание. Один из верных методов – переводить авторитета из одного учреждения в другое, буквально не давая времени, чтобы заявить о себе «в полный рост», обрасти нужными связями, обжиться. Хорошее средство – время от времени сажать вора в штрафные изоляторы, помещения камерного типа, а при явном противодействии – и в тюрьму. Есть и более тонкие методы: компрометировать «законника» – вызвать его на скандал, столкнуть с другим авторитетом, обнародовать неблаговидные (по воровской этике) дела. Порой для раскола используются самозванцы (сухари), которые объявляют себя ворами в законе и перетягивают на свою сторону осужденных, составляя оппозицию настоящему авторитету. Естественно, на такого самозванца рано или поздно приходит воровской приговор. «Санкции» предусмотрены и к тем, кто его активно поддерживал. Поэтому жизнь их заставляет держаться вместе. Пока те и другие выясняют отношения, враждуют, основная масса заключенных хлопот не доставляет.
В 60 – 70-е годы количество воров в законе значительно выросло. Не последнюю роль в этом сыграла официальная пропаганда, провозгласившая лозунг об отмирании преступности по мере строительства «светлого здания коммунизма».
В наше время в руках лидеров преступного мира сосредоточены огромные суммы, о которых не могли и мечтать воры времен «развитого социализма». Эти средства используются ими для масштабного подкупа чиновничье-бюрократического аппарата, сотрудников правоохранительных органов с целью получения информации, осуществления своих преступных намерений.
Воры в законе так или иначе возвращаются за решетку, где и должны сидеть, следуя крылатой фразе Глеба Жеглова. Но наше несовершенное уголовное законодательство не позволяло осудить их за организующую роль, что наиболее общественно опасно. В тюрьмах и зонах они, как известно, не трудятся, имеют непререкаемый авторитет среди прочих осужденных, проводят разборки конфликтов, споров. Иные организуют активное противодействие сотрудникам уголовно-исполнительной системы, оказывают психологическое и физическое давление на них, особенно на руководителей учреждений и СИЗО. Также они пытаются, и в некоторых случаях небезуспешно, воздействовать на производственно-хозяйственную деятельность.
