Глава первая
Ночные фонари
Фонари слегка поблескивали, люди скользили по сумеречным улицам, кто-то в сопровождении, кто-то – без. Девушка шла, не думая о том, правильно идет или нет, а просто так бродила, разглядывая: вот, молодая семья, состоящая из трех наисчастливейших людей: отца, матери и, совсем крошечной, девочки с чудными туфельками. Эти незнакомцы радостно трапезничали и что-то приговаривали друг другу. Все будто бы пело в идеальной гармонии: квартиры, из которых доносился легкий приглушенный свет, дома, забиравшие на себя часть этого света, люди… Интриговало все, но уже не так, как поначалу, конечно. Уже приелось. Хотя… В этот момент она остановилась посреди не очень шумной улицы: фонари горели обычным светом, люди пили обычное вино, обычные приветливые лица, обычные лошади, которые по привычке устали, но… Но что-то было явно не так, что-то… Да! Пожалуй, это было гармоничное счастье! Именно оно! Если же вам когда-нибудь доводилось на секундочку посреди жуткой суматохи задуматься и вдруг… Появляется такое редкое чувство… Ты чувствуешь, что ты жив! Сердце в такие моменты яростно трепещет, как маленькое калибри. Но потом, после пары минут, это чувство покидает вас и, наверняка, посещает еще кого-нибудь. Когда чувства поубавились, наша героиня снова продолжила свою непринужденную прогулку. Ей была назначена встреча, но часов она при себе не имела, время спрашивать не хотелось, разглядывать таблички на домах с названием улиц тоже не было желания. Куда спешить, к кому? Для какой цели, если все вокруг не нуждается в дополнении? Было тепло и спокойно. На улицах пахло багетами, вином и кофе, отчего было и радостно, и грустно одновременно потому, как и вино и кофе давали девушке ассоциации с ее домом, со всем, что когда-то было так близко, и что стало так далеко. «Быть может, уже прошла?» – подумала она. Что было бы весьма кстати, ведь эта встреча тоже немного напоминала ей о прошлом. Свернув с центральной улицы вправо, она перешла на другую, более узкую, где было немного темнее, меньше народу, меньше заведений, а конниц не было и в помине. Тут, проходя мимо очередного ресторанчика, послышался очень такой неприятно-невыносимый возглас, который отнес девушку снова в те времена и спутал все ее мысли, разрушив такие сладостные мгновения тишины.
– Аннушка! Аннушка! – кричал голос, который она, конечно же, не могла не услышать. Может, крик и был неприятен девушке, но все же где-то глубоко внутри нее, прошлое было радо вновь встретить этот голос. К несчастью, ей пришлось обернуться и в тот же миг она окончательно убедилась, что каким-то ужасающим образом дошла именно до того места, где должна была произойти встреча. «Черт! Как же так, я ведь шла куда угодно, но только не сюда…» – подумала Анна. Затем девушка смиренно подошла к столику, где гордо и одиноко лежала белая роза, которая не была из числа любимых цветов Анны. На столе выжидал своей очереди бокал вина и чашечка кофе с уютно укутанной в обертку конфеткой. Кричащий галантно привстал, отодвинул стул, предлагая сесть. Затем он сам расположился перед столом. По виду, это был человек лет двадцати восьми, высок, далеко не из бедной семьи – в его роду водились разнообразные дворяне. Вкус его был неплох, одевался он всегда сдержано и пристойно и получил достойное образование и всевозможные награды за всяческие достижения; волосы – русые, а глаза были тусклого зеленого цвета, под которыми красовались темные серые круги, и, надо сказать, телосложение у него было весьма коренастое. Секунд, быть может, тысячу стояла гробовая тишина: он смотрел на розу, а Анна – повторяла узоры скатерти на столике пальцами, окутанными белыми перчатками. Он закурил. Начался разговор.
– Не гоже, Анна, издеваться надо мною таким самым непристойным образом! Я ведь жду вас здесь весь день, как проклятый! Совсем вы меня позабыли… – сбросив пепел в пепельницу, бормотал он.
– Я вижу, вино весьма неплохое… – начала девушка, слегка улыбнувшись. – Скажите, что побудило вас звонить мне так рано утром?
– Анна… Это чудесный город, не правда ли? – ответил он.
– Город чудный. Так что же вам понадобилось от меня? Почему вы не в Питере?
– Да, видите ли, Аннушка, дело вот в чем. Моя женушка, та, что с городничем роман закрутила, мне вот что выкрутила: пришла домой, часа, не даст Бог соврать, в три или четыре ночи. Ум ясный, глаза светятся, сна – ни в одном глазу. Попросту говоря, она мне заявила, что более рожи моей видеть не желает, детей нет у нас и не предвидится, что я обнищал, собрала вещи, отдала ключ и элегантно закрыла дверь, оставив маленькую щелочку для раздумывания. А я так и простоял, вглядываясь в эту щель весь остаток ночи. Как вы это находите, не правда ли, это весьма преинтересно? – затушив сигарету, спросил молодой человек.
– Действительно. И что, вы, стало быть, приехали в Париж только затем, чтобы поведать мне эту кровопролитную историю? Ох, Федор Павлович!
– Да я, в общем-то, все продал… и… купил себе тут квартирочку маленькую на Сан-Жермен, знаете такое?
– Угу, – почти неслышно буркнула Анна.
– А как там ваш суженный – ряженный? – снова прикурив сигару, спросил приятель.
– А? – спросила девушка, делая вид, что не расслышала.
– М? – ответил ей вопросом собеседник. Анна уже приготовилась начать не очень-то приятную для нее беседу, но Федор перебил ее.
– Нет, все это вздор! Самое время забыть все это, давным-давно. Вот бы испытать все чувства, что вы, моя дорогая, носите в себе. Да, я бы был на седьмом небе от счастия… Вот это было бы время… – мечтательно потягивал сигарету Федор.
– Может быть… – ответила Анна, довольная тем, что ей не придется отвечать на каверзные вопросы. Затем в разговор ворвался гарсон:
– Mademoiselle, voulez – vous quelque chose[1]? – на что Анна не смогла ответить, так как очень сильно задумалась. Она не слышала уже ни переспрашивающего официанта, ни собеседника, просившего подождать и звавшего ее. Она думала… И тут ей все стало таким понятным. Новое чувство ворвалось в этот разговор и в эту встречу: жизнь идет своим чередом. Без нее. Ее взгляд был прикован к улице: люди шли туда-сюда, смеялись, говорили… Уже стемнело и свет в окнах стал разрастаться, постепенно озаряя всю улицу; тихонько носились лошади, очень редко проезжало современное новшество – паровой фаэтон; летали птицы в поисках ночлега, в парке дети собирались домой. Анна вдруг вспомнила, что этот парк, вернее сквер, носил название «Square du Temple» и был расположен в третьем районе Парижа, который был ей очень знаком. Вдруг девушка вышла из оцепенения, мысли рассеялись, и она поняла, что от нее ждали ответа:
