Сима, как всегда, показывала свой характер. Ребята из её группы весело играли, их дружный смех разносился по всей детсадовской площадке, а она «в гордом одиночестве», как однажды выразился её папа, сидела в беседке – обиженная на весь свет, надутая и напряжённая.
– Симка, ну чего ты опять! Иди играть! – донёсся до неё звонкий голос Лёньки Крылова. Но она и ухом не повела. Пусть кричит. Не будет она водить, сказала ведь… Так чего орёт? И тяжело вздохнула. Симка – имя какое-то дурацкое. Придумали же родители …. Это и не имя вовсе, а такая маленькая штучка в мобильном телефоне. Бабушка, правда, говорит, что полное её имя Серафима. Но ведь Серафимой её в группе никто не зовёт. Симка – да и всё тут!
Неожиданно хмурый взгляд её ожил, и она с интересом стала наблюдать за листьями, изредка залетавшими внутрь беседки сквозь узорчатые рейки решёток, которые скрывали её от любопытных сверстников. Кленовые листья, кружась, плавно опускались на песчаный пол беседки, выстилая его ярким жёлто-красным ковром. Они были такими красивыми, резными и очень напоминали ладони людей. Сима спрыгнула со скамейки, подняла самый большой лист, приложила его к своей руке. Ничего себе! Какая же у неё ладошка маленькая, даже если пальцы растопырить…
– Симка! Мы ждём тебя! Давай иди! – махали ей руками мальчишки.
В ответ им покрутила пальцем у виска, мол, нашли дурочку. Ребята играли в прятки, вернее – в двенадцать палочек. Об этой игре как-то рассказала ей мама. Они тоже так в детстве играли. На круглый чурбачок кладётся доска. На тот край доски, что касается земли, раскладываются двенадцать палочек. Кто-то из ребят изо всех сил бьёт ногой по другому краю. Палочки разлетаются в разные стороны. Водящий должен их всех собрать в кучку, пока ребята прячутся. И начинать искать ребят. Заметив кого-нибудь из играющих, водящий должен назвать его по имени, крикнуть: «Чур, не я!», – и со всех ног, наперегонки с обнаруженным игроком, бежать к доске. Если ему удастся ударом ноги по доске вновь разбросать палочки, водить будет тот, кто не успел добежать первым. Занятная игра. Это она, Сима, об этой игре воспитательнице рассказала. А та предложила ей быть водящей. Её задело. Ещё чего?! Демонстративно отвернувшись от Антонины Петровны, пошла в сторону беседки. Так и повелось: ребята играть, а она – в беседку. Садилась на холодную скамейку и замирала наедине со своими тяжёлыми мыслями. Даже ногами не болтала. И совсем не знала, чем себя занять.
Вот и сегодня от нечего делать стала щёлкать семечки. Шелуха от семечек разлеталась по сторонам и мусором ложилась возле ног. Антонина Петровна, конечно, опять будет ругаться. Приносить в детский сад семечки не разрешалось. Но она, как говорит мама, «упрямица ещё та». Ну, и что? Мама про неё много чего и другого говорит. Что характер у неё эгоистичный и потому ребята не хотят с ней дружить. Не хотят?! Ну и пусть! Зато у неё есть восемь взрослых подружек – те, про которых бабушка сказку сочинила. И даже имена им придумала, не лестные, правда,.. но они того заслуживают. Упрямка, Жадина, Хвастуша, Трусиха, Завидка, Вруша, Лентяйка и Ябеда.
А всё, что рассказывает бабушка, представляется так отчётливо и зримо, как наяву. Вот и подружки эти… Никто их не видит: ни родители, ни воспитательница, ни ребята…. А она видит и даже разговаривает с ними. Вот вчера, например, обнаружила в кармане куртки две конфетки (папа, наверное, незаметно от мамы их туда положил, он всегда её балует), развернула, а обёртки на пол кинула. Антонина Петровна, заглянув в беседку, велела ей подобрать фантики и выбросить в мусорный контейнер. Вот ещё!.. У неё даже губы скривились. Носком туфли стала откидывать их ещё дальше. Воспитательница на это только головой укоризненно так покачала и пошла к ребятам. Стоило ей отойти, как рядом на скамейку присела одна из взрослых подружек, Упрямка. И сразу поддакивать давай: «Не вздумай убирать, Сима…. Ещё чего! На это дворник есть. Ему за это деньги платят. Ишь, пришла, раскомандовалась! (Вот даёт! Это она про воспитательницу, Антонину Петровну!!!) Ты, Симочка, её не слушай. Мусори, если нравится. Делай, что хочется, всем назло!».
Покосилась на Упрямку. Фу, какая некрасивая! Губы надуты, смотрит исподлобья. В каком-то сером балахоне. И голос неприятный, скрипучий, уши режет. Да и советы её… тоже! Вчера вон мама позвала их с папой ужинать, а она: «Не буду! Дай мультик досмотреть!..». Мама только плечами пожала: «Ну как знаешь! Было бы предложено…». А когда мультики закончились, вдруг так есть захотелось, а мама уже посуду помыла. И к холодильнику не подпустила. Она такая. Долго упрашивать не будет. Папа как-то про неё так сказал: «Нашей бы маме не в больнице, а в органах работать. Что скажет – как отрубит. У неё не забалуешь». Это точно! Пришлось голодной спать лечь. Кому хуже сделала?!!
Мусора на полу беседки становилось всё больше. Неприглядная картинка вырисовывалась. Ну и что?! Подумаешь! И сразу вспомнилась бабулина любимая поговорка: «Подумаешь, подумаешь, да ничего не скажешь». У бабушки Веры прибаутки и поговорки как из рога изобилия сыплются, только успевай запоминать. А поиграть с ребятами всё же хотелось. Вон как им весело. Громче всех всегда «ржёт» Лёнька Крылов. Он самый рослый и красивый в их группе. Но даже он с ней никогда на ссору не заводится, наверное, побаивается. Она ведь всего на два пальца ниже его. Зато плечи у неё шире. И ноги-руки толще. Потому что аппетит хороший. Всегда добавки просит. Но мама строго-настрого велела воспитательнице никаких добавок ей не давать. Мама – детский врач. Кто с врачом спорить будет?
Так вот про Лёньку…. Если бы она бороться с Лёнькой схватилась, то запросто бы под себя подмяла.
Тут Лёнька, будто прочитав её мысли, к ней в беседку забежал.
– Ты, Симка, опять тут одна сидишь? Мы, знаешь, в какую интересную игру играем!
А Упрямка ей в ухо шепчет: «Не слушай его! Ну их!». Балахоном своим трясёт, Лёньку отогнать пытается. Только он её, конечно, не видит. Зато сразу заметил шелуху на песке. И давай выпрашивать:
– Симка, дай семечек немножко!
Пока она раздумывала, вторая подружка, Жадина, прискакала. С другой стороны на скамейку подсела, на Лёньку с такой неприязнью смотрит, даже лицо от злости перекосилось: «Ещё чего! Семечек он, видите ли, захотел! У тебя, Сима, у самой их мало. Пусть на рынке купит. Терпеть не могу тех, кто что-нибудь клянчит!».
