Когда настает праздник Светлого Христова Воскресения, вся Русь оживает, воскресает духом. Настроение у всех бодрое, веселое. Все радуются, торжествуют, сияют от счастья, наперебой поздравляют друг друга. Нет ни вражды, ни ненависти, не случается ни убийств, ни других жестоких проявлений злой человеческой воли.
В этот великий день все забывается: и обиды, и оскорбления, и ненависть, и вражда. Душа как бы обновляется в своем существе, черствое сердце как бы смягчается под звуками победной христианской песни, спавшая месяцами совесть как бы пробуждается от сильного и радостного звона пасхальных колоколов. Так светло, так хорошо становится на душе; хочется жить, всех любить, крепко верить и молиться.
Да, великие и святые эти минуты!
Вот только смущают «совопросники века сего», огромная рать так называемых рационалистов, которые, как «сердцем хладные скопцы», стоят вдали от общецерковного торжества и не могут слиться с нами в одном светлом радостном чувстве.
Напротив, они стараются ослабить наш религиозный порыв, охладить наше восторженное чувство, омрачить сомнениями радость Воскресения Христова. Своими возражениями, своими критическими замечаниями они стараются и в нашей душе заронить искру сомнения и толкнуть нас на путь отрицания, на путь не созидательной, а разрушительной работы.
Посмотрим, как сильно укреплены их боевые позиции, как твердо стоят они на поле сражения, насколько основательны и убедительны приводимые ими аргументы. Посмотрим, смогут ли они сломить нашу веру в Воскресшего Христа, смогут ли убедить нас в правоте своих сомнений и отрицаний и тем самым омрачить радость нашего религиозного торжества?
Одни говорят:
«Нельзя понимать воскресения Христова в том самом смысле, в каком понимаете вы. Такое понимание должно предполагать собою смерть. Между тем мы имеем некоторое основание думать, что Иисус Христос на кресте не умер. Он только впал в глубокий обморок, от которого потом очнулся в прохладной пещере.
Что такие случаи вполне возможны были среди казненных и распятых на кресте, – в этом убеждает нас иудейский историк Иосиф Флавий. Он говорит, что, возвращаясь однажды с похода, он заметил среди многих распятых евреев трех своих близких друзей, которых снял с креста и даровал одному из них жизнь, несмотря на то, что тот довольно долго висел на кресте. Если возможно было вернуть к жизни человека, довольно долго висевшего на кресте, то неужели же Христос, бывший на кресте, всего какой-нибудь день, не мог очнуться в свободной прохладной пещере? Конечно мог».
Мы не разделяем такого рода мыслей. Мы не можем принять версии мнимой смерти Христа. Несостоятельность ее очевидна настолько, что бросается в глаза не только нам, людям веры, но даже противникам христианства.
Давид Штраус, например, насмешливо доказывает несостоятельность вышеупомянутой гипотезы следующим рассуждением: «Если из трех распятых, подававших еще кое-какие признаки жизни, удалось Иосифу Флавию, при самом тщательном уходе за ним, спасти лишь одного, то маловероятно, чтобы очнулся и ожил без ухода за ним один, не подававший никаких признаков жизни».
А Христос действительно не подавал никаких признаков жизни. Напротив, по некоторым признакам можно было догадываться даже о Его смерти. Так, из прободенного ребра потекли кровь и вода. Кровь же, не смешавшаяся с водою, течет из ран только мертвого человека, а не живого.
«Человек с пробитыми ногами, – пишет профессор, доктор медицины А. Шилтов («Мысли о Богочеловеке»), – не только не мог бы пройти на третий день три версты до Эммауса, но с медицинской точки зрения не мог бы стоять на ногах раньше месяца после снятия его с креста».
Наконец, как справедливо замечают сами рационалисты, «несчастный страдалец, полуживой, с трудом выползший из гробницы, нуждающийся в самом внимательном уходе и затем все-таки скончавшийся», – не мог бы произвести на учеников впечатления торжествующего победителя над смертью и могилою.
Ну, хорошо! Для объективности мы допустим, что Христос не умирал, что Он только впал в глубокий обморок, от которого после очнулся в холодной пещере. В таком случае Христос, как чистая и святая душа, должен был бы рассеять ходячие вымыслы, приостановить учеников в распространении подобного рода слухов, разъяснить впавшим в заблуждение происшедшее недоразумение. Сказать вслух для всех людей того времени, что Он не воскрес, а только лишь очнулся от глубокого обморока. Однако ничего этого Христос не сделал.
Напротив, Он благословил апостолов на проповедь о воскресшем Христе. Значит, Он действительно воскрес.
В противном же случае Он никогда не посмел бы прибегать для увеличения Своей славы к нечистоплотным приемам. Это было не в Его духе. Против этого всегда горячо протестовала Его чистая, лишенная лукавства святая душа.
Нет, раздающиеся голоса о мнимой смерти Спасителя на кресте не могут нас смутить. Мы видим всю неосновательность, всю лживость подобного рода речей. Мы твердо знаем, мы веруем, что Иисус Христос умер на кресте. Слышны другие голоса:
«Да, Христос умер на кресте. В этом не может быть никакого сомнения. Но можно думать, что Он не воскрес, но что вскоре после Его смерти похитили тело Его и затем были распущены ложные слухи об Его воскресении. Ведь недаром первосвященники заботились о распространении таких слухов (см.: Мф. 28, 13–15)».
Но кто же мог похитить тело Спасителя Христа? Книжники? Первосвященники? Фарисеи? Не может быть, потому что при первом известии о мнимом воскресении Христа, они, как заинтересованные в подавлении подобного рода слухов, показали бы всем Его труп и этим, бесспорно, положили бы конец всяким толкам, всяким слухам и предположениям. Это во-первых.
Во-вторых, из Евангелия от Матфея видно, что первосвященники и книжники даже боялись подозрения на свой счет в этом деле.
«И сии, собравшись со старейшинами и сделавши совещание, – говорится в Евангелии, – довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали; и если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его и вас от неприятности избавим» (ср.: Мф. 23, 12–14). Если же первосвященники не только не были заинтересованы в разглашении подобной вести о Христе, но даже сильно опасались ее, то ясно, что они взять тела Христа не могли.
Может быть, воины римской стражи похитили Спасителя? Нет, и этого нельзя сказать. Они, прежде всего, совсем не были заинтересованы в этом деле. А затем, при той страшной ответственности, какая царила в римском войске, при том жестоком наказании, какому подвергались воины в данном случае, они никогда бы не решились на столь опасное и рискованное предприятие.
