Итак, мне исполняется 80 лет. Пора подводить итоги. Итоги будут частичные, относящиеся к моей писательской работе. Что же касается другой половины, связанной с аранжировками, то эта работа продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока рука держит перо.
Коротко о книге.
Я решил перенести сюда разделы «Воспоминания» и «Реплики» из своей книги под названием «Очерки по истории русского народного оркестра», изданной в 2018 году, потому что за это время накопились новые реплики, да и воспоминания тоже. Для полноты изложения темы я посчитал возможным дополнить свои заметки о Д.М. Бабиченко текстом О. Шабуниной и некрологом В. Гребенникова. В настоящее время исследовательская работа по истории русского народного оркестра прекратилась.
Я сознаю, что немало «насолил» народникам, фактически переписав их историю, сведения об этом читатель встретит и на страницах предлагаемой книги. Причем особое возмущение у многих вызывают факты, которые касаются развенчивания мифа о Н.П. Осипове как руководителе Государственного русского народного оркестра его имени. «Историограф» оркестра В.И. Сергеев даже ринулся в бой на страницах журнала «Народник» с по-детски беспомощной критикой в мой адрес, о каковой ему было сказано даже в самом оркестре.
Но вот что удивительно, так это то, что я фактически вытащил из небытия около десяти фигур на первые роли, из которых я особо выделил бы П.И. Алексеева и которые на деле строили здание народно-оркестровой культуры, а народники никак на это не отреагировали. Видимо, для них актуален лишь один лозунг – «наших бьют!».
Продолжаю отчет по аранжировкам. В прошлом году я оплатил свой давний должок Василию Сергеевичу Калинникову, ныне забытому композитору. С этой целью я подвигнул второго дирижера НАОНИР им. Н.П. Осипова Евгения Волчкова на концерт в двух отделениях, посвященный 120-летию со дня смерти композитора и 155-летию со дня его рождения. Насколько мне известно, это было единственным актом, отмечавшим это событие. Мной определен весь подбор музыки и порядок следования номеров, аранжировки выполнены тоже мной.
Концерт прошел с большим успехом 20 мая 2021 года в Доме музыки (Москва). Желающие могут посмотреть и послушать оркестровую часть в интернете. На страницах этой книги читатель найдет более подробное изложение этого события. В качестве иллюстрации того, как реагировали слушатели на исполнение 2-й симфонии, приведу лишь один из отзывов. Пишет балалаечник, окончивший РАМ им. Гнесиных, Игорь Бабушкин: «Дорогой Борис Андреевич! Прослушал сейчас Калинникова, слов нет, как это фантастически красиво! Русь Великая встает перед глазами. Хочется еще и еще говорить о Вашей инструментовке, это уровень соавторства, что ли? Симфония зажила своей жизнью, мурашки по спине до сих пор, как вспомню звучание. Благодарю Вас, Борис Андреевич, за Вашу выдающуюся работу! Теперь это рубеж в нашем деле, после премьеры второй симфонии В. Калинникова в Москве, в мае 2021 года, в истории русской инструментальной музыки нужно говорить “это было до, а это было после”. Какое счастье, что Вы это сделали!».
Все-таки поправил бы немного восторженного музыканта. Я, конечно же, не отрицаю того факта, что за 60 лет своей работы в этой области накопил некоторый опыт, но дело не в этом, а в том, что сама музыка дает эффект не стану приводить известные слова Н.А. Римского-Корсакова на этот счет.
Мне кажется, что самое главное для аранжировщика – найти подходящий объект для тембрового преображения. И здесь я охотно приму любые похвалы в свой адрес.
Впереди такой же концерт (он может тиражироваться), посвященный грядущему 150-летию со дня рождения С.В. Рахманинова, где центральным произведением станет «Каприччо на цыганские темы», неоднократно исполнявшееся в моем переложении дирижером В.И. Тарасовой. Будут исполнены также оркестровки романсов, фортепианных пьес. Эта идея получила горячее одобрение «Рахманинского общества» в Москве. Вот и всё, чем я живу сегодня.
Пользуюсь случаем, чтобы выразить глубокую благодарность преподавателю музыкальной школы № 12 имени П.И. Чайковского Александру Борисовичу Ворошилову (г. Нижний Новгород) за помощь в издании моей книги «Очерки по истории русского народного оркестра» (М.: Пробел-2000, 2018).
Из воспоминаний старого гнесинца[1]
Я родился в городе Искитиме Новосибирской области 10 февраля 1942 года. С 1953 по 1957 год обучался по классу баяна в Искитимской детской музыкальной школе (преподаватель Пчелинцев Евгений Александрович). С 1957 по 1961 год – учащийся Барнаульского музыкального училища (преподаватель Волховицкий Дмитрий Николаевич).
Из школьной жизни отмечу такое музыкальное «событие». Один юноша заканчивал через год общеобразовательную школу, и поскольку он был довольно продвинутым исполнителем на баяне, решено было ускорить его выпуск (на год раньше). И вот летом, перед поступлением в училище, он попросил меня попеть с ним номера по сольфеджио. Занимались с ним недели две, причем он почему-то постоянно просил меня повторить несколько раз тот или иной номер. Не знаю, как это повлияло на него, но я от этих повторов невольно стал запоминать музыку с названиями нот, то есть внутренне сольфеджируя. Например, разучиваю я «Вечное движение» Н. Паганини, и само собой запоминается – до-ре-до-си-до-ре-ми-доре-до-си-ля-соль-ля-си-до-ре-ми-фа-ми и т. д., при этом скорость сольфеджирования может быть сколь угодно быстрой, поскольку оно протекает мысленно. Точно так же запоминается и сопровождение.
Между прочим, этот способ абсолютно снимает проблему запоминания текста во время исполнения на сцене, поскольку сольфеджирование как бы ведет тебя за руку и ошибки памяти просто исключены[2]. Думаю, что эта связь между написанным и звучащим определила тот факт, что во время учебы в училище я был признан лучшим чтецом с листа на баяне.
Второе музыкальное «событие» заключалось в следующем. Как-то однажды (на втором курсе училища) я купил на рынке в магазине уцененных товаров пластинку с записью Второй симфонии Брамса. Оркестром Ленгосфилармонии дирижировал Курт Зандерлинг. Пришел домой, послушал всю симфонию и, естественно, ничего не понял. И тут я задумался. Брамс – гений? Безусловно, гений. А если я ничего не понимаю в его музыке, следовательно, я не музыкант. И тут передо мной встал поистине гамлетовский вопрос – быть или не быть? В отчаянии, без всякой надежды, я начал переслушивать симфонию раз, другой, и тут что-то начало проявляться, как в ванночке с проявителем фотоснимков – сначала темные места, затем те, что посветлее, и так далее, до тех пор, пока не «проработалась» вся картина в целом. Я испытывал наслаждение от слушания уже знакомой музыки и довел ее знание до такого уровня, что смог спеть всю симфонию (естественно, сольфеджируя) наизусть по мелодическим голосам. Сейчас я на такое уже не способен. Главный вывод тогда гласил: оказывается, теперь мне будет доступна для понимания (иначе говоря – любви) любая классическая музыка. Единственное условие для этого –
