Знаменательный день настиг меня слегка простуженным, коим я бывал очень редко; однако именно в праздник здоровье меня подвело и тем самым доставило много неприятностей. Я, конечно, успел написать пару коротеньких записок: одну с извинениями перед Советом Крачита и сообщением о невозможности полноценного участия в организации праздника, вторую же о большой просьбе моему знакомому доктору, где я умолял его скорее приехать да привезти лекарственных эликсиров, что поставили бы меня на ноги.
Мой старый слуга, внезапно разбуженный, в одной сорочке и старом дырявом плаще немедленно побежал сперва в Совет, а затем к доктору относить записки. Я же дополз до подоконника и спрятавшись в теплое одеяло, в полубреду, осмотрел просыпающийся город.
Солнце, вставшее куда раньше нас, с небольшим трудом пробившееся через слой облаков подогревало землю. Кое-где отдельные лучи, угодившие в просвет, стремительно падали на улицы и крыши домов. В противовес солнцу старался как мог холодный ветер востока, сметая прогретый воздух прочь, подбирая с собой пыль и первые опавшие листья.
Окно моё выходило на проспект Дуэлянтов, важнейший проспект города, тянущийся от одноименного дворца с площадью до центра. К сведению читателей, мало знакомых с самим городом, но очевидно наслышанных о нём, замечу, что на Дуэлянтов располагается тридцать из ста шестидесяти девяти университетов, в их числе Центральное Управление Университета Волшебства (ЦУ СВнеСУЗ), УМЭТРОТех, Имперско-Королевский и Королевско-Герцогский Университеты.
Уже ранним выходным днем сотни граждан города, одетые в строгие нарядные костюмы медленным неспешным шагом стекались к центру; немало слуг спешили по делам своих господ, и где-то среди них бежал как мог и мой, и мне даже казалось я видел его двухметровую фигуру с кудрявыми седыми волосами.
В один момент я обратил внимание на десятиэтажную громаду напротив моего окна, архитектурный эксперимент Карла Септика, каждый этаж-ярус которого тянулся на десять метров по вертикали. Окна у здания были широкими и забирали у фасада с треть его площади. Одно окно, расположившееся аккурат напротив моего, с металлическими узорами растений и зверей по всему периметру чёрной стальной рамы будто приглашало меня заглянуть в него.
Мне становилось хуже – поднялась температура, в глазах всё поплыло, а думать становилось сложнее, я погрузился в бред – животные и растения ожили, стали бродить по раме, а бесконечно широкий зал по ту сторону от окна с гипнотизирующе оформленными стенами оживлял воображение. Игра лучей солнца, проходивших через окно и отражающихся от лакированного пола, полузеркального потолка и причудливых стен навеяли воспоминания.
