Открывать глаза не хотелось. Было слышно, как где-то капает вода. Капля за каплей с резким хлюпающим звуком разбивалась о твердую поверхность. Жуткий метроном медленно, но упорно вырывал меня из вязкого кокона безразличия и возвращал в действительность. С очередным хлюпом в нос ударил резкий запах тухлятины и сырой земли. Рядом кто-то хрипло застонал. Я открыл глаза и подскочил. Резкая боль в затылке заставила схватиться за голову. Непроизвольно охнув, я сел и огляделся. Пока глаза привыкали к темноте, пошарил рукой вокруг и наткнулся на что-то мягкое.
– Рось, это ты?
Мне никто не ответил. Постепенно глаза привыкали к сумраку, и я стал различать детали пространства, в котором находился. По каменным стенам, покрытым не то мхом, не то плесенью, стекала мутная жидкость, образуя в углах помещения небольшие зловонные лужицы. Медленно поворачивая голову, чтобы не вызвать очередной приступ боли, я пытался найти выход из этого жуткого помещения. Дверь оказалась в центре стены по правую руку от меня. Она была огромной, как будто сделанная для великанов. В полтора, а то и два моих роста. Задрав голову, я попытался разглядеть потолок. Очень высоко. И прямо под ним узенькое окошко, или просто щель. Снизу было непонятно. Сквозь это отверстие пробивался тусклый серый свет, который практически не доходил до пола. Глаза уже полностью привыкли к темноте, и я увидел друга, который лежал около меня.
– Роська!
Потрепал его за плечо, но реакции не последовало. Припав ухом к груди, попытался определить, бьется ли сердце. С огромным облегчением услышал ровное постукивание и даже уловил дыхание, поднеся ухо к губам. Роська был без сознания. На лбу краснела огромная ссадина, больше похожая на след от удара. Я тут же снова почувствовал острую боль в затылке и схватился за голову. Она была влажной. Отняв руку от затылка, поднес ее к глазам. Мои опасения оправдались. Рука в крови. Оторвав рукав рубахи и кое-как замотав раскалывающуюся (в прямом и переносном смысле) голову, я осторожно поднялся на ноги.
Еще раз осмотрев помещение, заметил у противоположной стены какой-то предмет, похожий на бочку. С трудом переставляя ноги, доковылял до него и заглянул внутрь. Бочка оказалась наполовину заполнена какой-то жидкостью. Ужасно захотелось пить. Сунув руку в бочку, зачерпнул немного и поднес к носу. Запаха не было. Тогда я смочил губы и слизал несколько капель. Это была вода. Я стал жадно черпать ладонью и пить. Боль немного утихла. Оторвав второй рукав, хорошенько намочил его и, подойдя к Роське, выжал на лицо. Он захрипел, закашлялся и, отфыркиваясь, сел, мотая головой из стороны в сторону. Через несколько секунд его взгляд остановился на мне.
– Тимоха?! Где мы? – И, не дожидаясь ответа, схватился за голову. – Блин, башка как болит!
Я протянул ему мокрый рукав.
– Приложи, полегче будет.
– Спасибо.
Роська прижал тряпку к голове и облегченно вздохнул.
– Фу-у. Правда, так лучше. Тимоха, как мы сюда попали? Что это за место?
– Да кто ж его знает. Я сам только что очухался. Вообще на тюремную камеру похоже, как в книжках про разбойников.
– А нас зачем сюда? Мы что, разбойники, что ли?
– Не знаю. Меня кто-то так по затылку огрел, что я ничего не помню. А ты?
– И я. Мне, походу, кто-то в лоб зарядил. Тоже провал в памяти полнейший.
– Так, Рось. Давай попытаемся хоть что-то вспомнить. По крайней мере друг друга мы узнали, имена тоже не забыли. Значит, память не полностью потеряна.
– Ну не знаю. Похоже, это все, что мы помним. Хотя…
– Что хотя? Что-то еще вспомнил?
– Кажется, да. Ты мне свой швейцарский ножик обещал подарить.
– Когда это? Быть такого не может!
– Ну, попробовать стоило.
Роська улыбнулся.
– Раз, Тимоха, про ножик помнишь, то и все остальное вспомним, как только гул в башке прекратится.
В этот момент сверху раздался тихий свист. Мы одновременно задрали головы, но ничего не увидели. Затем щель под потолком заслонила какая-то тень и послышался хриплый шепот.
– Эй, тут вы есть? Человеки из Дубков?
Мы молча переглянулись.
– Слышу, что есть вы тут. Это я, Двазый. Еды для жевания принес я. Ловите.
Что-то просвистело в воздухе и шмякнулось на пол. Сверху опять послышался шепот.
– Спасительность операционную разрабатываем мы. Позволять из плена скорым временем вас собрались братья-перемещатели. Все, ногами бег зачинать надо, спойманным быть опасность предчувствую.
Голос замолчал, а мы все стояли, задрав головы и напряженно прислушиваясь. Первым очухался Роська.
– Тимоха, давай посмотрим, что он нам скинул.
– Кто он?
– Тот, который «позволять из плена» нас собрался.
– Значит, мы в плену. Ну да, можно было догадаться. – Я поднял сверток, упавший к нашим ногам.
– Пахнет вкусно, но незнакомо. Булка, что ли, какая-то.
– Отломи кусочек. Я только сейчас понял, как жрать охота.
– Рось, а может, не стоит. Мы ведь даже не знаем, кто это был. Вдруг он нас отравить хочет?
– Смысл? Мы и так в карцере каком-то, делай с нами чего хочешь, куда мы денемся. Нет, этот хриплый явно на нашей стороне. Давай булку, может, память быстрее вернется.
Я разломил непонятную штуку пополам, и мы принялись молча жевать. Штука оказалась на удивление вкусной и сытной. Мы быстро утолили голод, стало клонить в сон. Память так и не возвращалась. Прислонившись спиной к спине, мы сидели на холодном каменном полу в незнакомом месте и совершенно не понимали, чего ждать дальше.
Внезапно дверь с мерзким скрежетом распахнулась, и на пороге нашей камеры показалось огромное жуткое существо. Оно было под стать двери – метра два с половиной в высоту, а то и больше. Черный плащ с капюшоном скрывал его с головы до ног. Лица не разглядеть, но зато хорошо были видны два красных глаза, злобно уставившиеся на нас.
– Завтра! – противным каркающим голосом заговорило чудовище. – На площади Свершения будут казнены пришельцы из другого мира! Такова воля Верховного!
Дверь с лязгом захлопнулась.
– Роська, а пришельцы из другого мира – это, кажется, мы!
Посмотрев друг другу в глаза, мы вспомнили все, что произошло с нами за последние несколько дней… или недель. Или месяцев. Счет времени был потерян с тех пор, как…
Но, впрочем, все по порядку.
