Елена Игнатова - Воздушный колокол. Книга стихов

Воздушный колокол. Книга стихов
Название: Воздушный колокол. Книга стихов
Автор:
Жанры: Стихи и поэзия | Русская поэзия
Серия: Петроградская сторона
ISBN: Нет данных
Год: 2018
Другие книги серии "Петроградская сторона"
О чем книга "Воздушный колокол. Книга стихов"

В книгу «Воздушный колокол» известного русского поэта Елены Игнатовой вошли ее избранные стихи, написанные в Ленинграде и Иерусалиме.

Бесплатно читать онлайн Воздушный колокол. Книга стихов


Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Правительства Санкт-Петербурга

Издание Санкт-Петербургской общественной организации «Союз писателей Санкт-Петербурга»


© Игнатова Е., текст, 2018.

© «Геликон Плюс», макет, 2018

* * *
Не так ли на берег, утраченный нами, на брег золотой,
к полудню катились не волны, а пламя широкой волной…

Часть 1

«Как, не ударясь в крик, о фанерном детстве…»

* * *
Как, не ударясь в крик, о фанерном детстве,
бетонном слоне, горнистах гипсовых в парке,
творожном снеге Невы, небе густейшей заварки,
о колоколе воздушном, хранившем меня?
Вечером мамина тень обтекала душу,
не знала молитвы, но все же молилась робко.
В сети ее темных волос – золотая рыбка,
ладонь ее пахла йодом… сонная воркотня.
Всей глубиною крови я льну к забытым
тем вавилонским пятидесятым,
где подмерзала кровь на катке щербатом,
плыл сладковатый лед по губам разбитым.
Время редеет, скатывается в ворох,
а на рассвете так пламенело дерзко,
и остается – памятью в наших порах,
пением матери на ледяных просторах,
снежными прядями над глубиною невской.

«Ничего не проси у страны – ни любви, ни суда…»

* * *
Ничего не проси у страны – ни любви, ни суда,
первородства души не заменишь ее чечевицей.
Сколько можно, несу непосильное бремя труда
соглядатая, очевидца.
Робкий шепот окраин, столиц заговорщицкий шум
чуть колеблют и дразнят листы летописного свода,
но как тайный судья, соучастник судьбы, тугодум —
вывожу на полях неизвестное слово «свобода».
Не возьму ни гроша и ни капли вина не пролью
в причащеньи судьбы ко стыду нерастраченной силы,
к нерожденной душе, к одиночеству в отчем краю,
к этой грязной бумаге, где жизнь изошла на чернила.

«Как я тоскую по архитектуре житья…»

* * *
Как я тоскую по архитектуре житья
послевоенного – под виноградной бетонною гроздью,
где, как зверок на ладони, пригрелась семья,
воздух тайком добывая на черном морозе.
По лихорадящей родине, вынесшей ад,
кровью налит ее сумрак и гноем рассветы,
и перекличка: «убит… виноват… виноват…»,
и запекаются губы стыдом и ответом.
Господи, нас разметало, как мертвый сорняк,
взрывом отбросило, ядом смертей опоило,
из глубины униженья спрошу Тебя так:
– Господи Боже мой, что с моей родиной было?
Что, обернувшись, увижу? Окоп и бетон,
парка победы цветы, черепа и колосья,
голос о маме, о брате, платке голубом
под виноградной бетонною гроздью.

«Сердечный перебой от боли, не от грусти…»

* * *
Сердечный перебой от боли, не от грусти,
и под ногами дерн так прочен и так груб.
Где влажный куст ручья, где разветвленье устьев,
где запах ночи, лепесток у губ?
Когда я почала железную ковригу?
А помнишь крупный шрифт поэмы о Петре
и детства круглый свет – под лампой зрела книга
и нежной желтизной мерцала на столе.
Колесный перестук сливается с «Полтавой»:
полки, и взрытый прах, и пылкий Шлиппенбах…
И нить моей судьбы вплелась в судьбу державы,
оставив вкус железа на губах.

«Детства опара…»

* * *
Детства опара.
Ветрянки зеленый цветок,
да на воде подсоленной – тюря.
Выйдешь – торчит во дворе «воронок».
Наши мужчины охочи до тюрем.
Дом. Дом,
немцами строенный дом,
влажный барак.
Можно купить за пятак
завиток из пластмассы,
можно до ночи кататься
на карусели железной…
Мы засыпаем без слез —
девять душ в конуре. Тесно.
И среди нас расцветают искусства:
вот инвалид – гнет подвески для люстр,
есть и художница – голод и юность,
бант голубой, нежно-серая кожа.
Тридцать рублей – нарисует портрет маслом.
Нарисовала меня
на кошку-копилку похожей.
Родственник-летчик к нам залетел сгоряча,
морщился – мы неприглядны.
Куча угля за окном, пятна на потолке,
да голубые глаза на стебельке
узкого личика. Кожа в зеленке, ветрянке…
– Кем же ты будешь?
– Прачкой! Такие красивые тряпки! —
И ослепила – надежды птица в руке.

«“Ничего, кроме ненависти…” – говорю…»

* * *
«Ничего, кроме ненависти…» – говорю,
Но из глаза-куста
в мир летят семена, и живут, и пускают побеги,
и когда вы меня повезете в позорной телеге,
оживленная зреньем моим, жизнь прекрасна, густа,
прошумит, прощена. Вам деревья нужны для креста,
для порубки – в чужие болота протягивать слеги.
Боже, в хлипкой телеге – в тугую молочную твердь,
на помосте торчит, как сосок, кумачовая плаха,
Опускаю лицо, прижимаюсь губами без страха —
я любима в мгновенье, когда вы пришли посмотреть,
вы меня принимаете в общенародную смерть
и следите, как ватно валюсь на помост я, неряха…

«Медногубая музыка осени. Бас-геликон…»

* * *
Медногубая музыка осени. Бас-геликон
кружит медленным небом. И колеблем, осыпан листвою,
проплывает военный оркестр в мокром воздухе по-над землею,
чуть повыше дождя занесен, накренен.
Скажет музыка: «О-о-о…» – и отступит фонтанов вода.
Так застыли тритоны, что губы у них леденеют —
не сомкнуть, не ответить оркестру.
             Он медленно реет,
медью призрачной греет…
             Дрожит за плечами слюда.
Что ж, российский Версаль? Нам достались из той стороны
этот парк щегольской, да надрывное слово «блокада»,
и не кроны деревьев – голодные ребра войны,
не эоловы арфы, а песня смертей и надсада.
Сеет дождик… и плачу. И с криком летит «метеор»
вдоль оставленных парков. Угрюмо спешат экскурсанты
мимо братской могилы фонтанов, каскадов, озер,
мимо музыки – вниз головой —
             растворенных дождем оркестрантов…

«Город черен и точён белой ночью…»

* * *
Город чёрен и точён белой ночью.
Город, я в тебе горю червленой точкой.
Как по вражеской земле, пугаясь шага,
мимо каменной гряды – по оврагу.
Пусто. Чисто. И газоны не дышат,
лучник бронзовый прищурился в нише,
ветер носит запах конского пота.
Зверь ощерен. Камень голоден. Охота.
Жаден жертвенник на Марсовом поле,
кони бронзовые бродят на воле,
в небе бьется пузырем птичья стая,
ходит алая вода под мостами.
Город, город, обезумел, ярится:
в новостройках чудеса реализма —
кто с отбойным молотком, кто с винтовкой,
баба с каменным снопом в изготовку.
Мокрым мрамором в траве – чьи-то пятки…
Город – выследил. Бегу без оглядки,
скрежет двери в темноте —
             ох, не вскрикнуть!
Затаиться. Отдышаться. Привыкнуть.
Запах бедности,
             недавней побелки…

«Все протяженье брошенной столицы…»

* * *
Все протяженье брошенной столицы
вмещается в единый перелет
чирка болотного. Но страшно сельской птице
на празднике огня и света появиться,
и воздух нежилой над городом течет.
Здесь каменный народ, который целый день
карнизы подпирал, стоял в неловких позах
на крышах, – он дает себе короткий роздых.
Простолюдин античный любит лень,
игру в щелчки, катание на козах.
Пока мы заперты в свои дома,
пока мы беззащитны перед снами,
мелькают пятки бронзовые,
ходят кони табунами…
И улица легла,
обнажена
перед ночными плясунами.

За город!

Уголь окраин.
Озноб нищих рощ.
С асфальта скатился дождь

С этой книгой читают
Роман «Плывун» стал последним законченным произведением Александра Житинского. В этой книге оказалась с абсолютной точностью предсказана вся русская общественная, политическая и культурная ситуация ближайших лет, вплоть до религиозной розни. «Плывун» – лирическая проза удивительной силы, грустная, точная, в лучших традициях петербургской притчевой фантастики.В издание включены также стихи Александра Житинского, которые он писал в молодости, потом
«„Лестница Ламарка“ – исключительно оригинальное произведение – по сути дела, роман в рассказах с четкой конструкцией и детально проработанным внутренним сюжетом. Рассказы Татьяны Алферовой печатают в „толстых“ журналах, их часто читают по радио, но только собранные в одной книжке они выстраиваются в единый сюжет и обретают подлинную глубину».
Олег Левитан – один из лучших петербургских поэтов. Мне нравятся его стихи, в них представлена жизнь обычного человека со всеми ее радостями и неприятностями. Стихи хороши тем, что в них нет модных выкрутасов, они верны русской поэтической традиции, кроме того, обладают юмором – редким качеством для поэзии. Левитан владеет «будничным» словом, которое так ценил Иннокентий Анненский.Со стихами Олега я познакомился еще в начале 70-х, и мне нравится
Вашему вниманию предлагается сборник рассказов от Вероники Капустиной
В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Сборник стихотворений, объединённых одной тематикой, которую можно отнести к философской лирике.
В сборник вошло более 150 произведений, созданных в период с 2010 по 2018 годы. Любовь и расставание, полет и падение, жизнь и смерть, развитие и увядание – нашли свое отражение в творчестве поэта. Вы готовы?
«Оружие Аполлона» – третья книга цикла «Наследие богов», начатого романами «Месть Триединого» и «Сокровище Империи». Нет, никак не получается спокойная жизнь у Кристиана Габлера – бойца Звездного флота Империи Рома Юнион. Едва он вернулся после наполненного приключениями отпуска в свой легион «Минерва», как 23-ю вигию посылают на планету Эдем-III разбираться с местными беспредельщиками. А потом в его жизни происходят новые перемены. Казалось бы,
«Копье и кровь» – четвертая книга А. Корепанова из фантастического цикла «Наследие богов». Может ли рассчитывать на независимость Нова-Марса горстка жрецов Беллизона, осмелившихся противодействовать огромной Империи со всей ее военной мощью? Сумеет ли добиться своего «Верона» – тайный альянс трех планет? И есть ли шансы уцелеть у человека, который противопоставил себя руководящим кругам Ромы Юниона? Спецслужбы свое дело знают и идут по следу. Что
Я запутался и позволил эмоциям одержать над разумом верх. Разозлился, решил на время отстраниться и всё переосмыслить. К чему это привело? Юля исчезла! Поиски оказались безуспешными. Я не находил себе места, почти не спал ночами и чувствовал вину за то, что позволил Максу её забрать.Пока одни опускали руки, я верил, что Юля вернётся. И она вернулась… Вся в белом! Её язвительная ухмылка была как пощёчина. Взгляд наполнился огнём и ненавистью. Юля
В сборник вошли сказка «Новогодние приключения Космика и его друзей», рассказ «Прыжок сквозь время» и стихи.Добрая сказка не просто поведает маленьким читателям о том, как весело и интересно жить на свете, когда у тебя есть верные друзья, которые всегда поддержат тебя и помогут в трудностях, но и научат вести себя в лесу так, чтобы полянка после пикника не напоминала свалку.Фантастический рассказ заставляет задуматься о том, что ждет нас в будуще