– Верочка, почему пациента ещё нет? Опаздывает? Позвоните ему, я жду.
– Уже звонила, Анатолий Борисович. Будет через 15 минут. На улицах пробки, сами понимаете.
Седой профессор вернулся в пропахший хвоёй кабинет. Трясущейся рукой достал очки из нагрудного кармана халата и принялся ещё раз просматривать карточку опаздывающего больного. Но капризные цифры, тире и запятые то разбегались, то сбивались в кучу.
Тревога, напавшая на Анатолия Борисовича ещё с утра, к вечеру переросла в настоящий мандраж. Последний разговор с сыном был неделю назад. Николай тогда сообщил, что их взвод переброшен в военный лагерь в городе Макеевке, а командует там Алексей Павлович Рычов – хороший друг всей семьи. С тех пор новостей от сына не было, – связь с лагерем была односторонней и строго по разрешению командира. Узнав, что сын находится под командованием Рычова, Анатолий Борисович обрадовался, но вот сегодня на душе появилось тяжёлое предчувствие, начали оживать давно забытые воспоминания.
Весной девяносто шестого Анатолий Борисович служил в Чечне. Его командировали на передовую полевым хирургом. Грозный лежал в руинах. Октябрьский район был полностью освобождён. Дудаевцев отсюда выбили ещё неделю назад и опасаться было нечего, – здесь остались одни старики да дети. Патрулируя улицы в поисках раненых, Анатолий с боевым товарищем Лёхой заметили мальчика лет девяти. Чумазый, в драном свитере и чеченской каракулевой шапке он сидел на крыльце обгоревшего дома. Лёха пошарил в карманах солдатских штанов и нашёл там конфету.
