Оливия Вульф - Возвращение на Седьмой Холм. Остров

В графстве Семи Холмов, на высоком песчаном берегу прекрасного изумрудного моря, в небольшом домике, пристроенном к маяку, творился переполох. Мария, жена хранителя маяка Питера, готовилась разрешиться от бремени, гораздо раньше положенного срока. Родители не ожидали столь раннего появления малыша на свет и заранее не предупредили повитуху. Отправляться за ней было уже поздно, да и небезопасно. Ближайший городок Лайлак Хилл находился в часе езды от маяка, и погода совсем не располагала к дальним поездкам.

Стемнело в этот день рано, небо было затянуто низкими, грозовыми тучами и лишь иногда освещалось светом молний. Лил проливной дождь, а шум волн, заглушали раскаты грома.

Такая погода очень пугала Пудинга, коня Питера и Мэри. Не стоило даже пытаться его запрягать, такое путешествие могло оказаться слишком опасным предприятием для седока. Конь сильно боялся грозы, после вспышки молнии вздрагивал и прислушивался, ожидая очередного раската грома. Его беспокойное ржание и топот были слышны в доме. Да и Питеру нельзя было отлучаться с маяка в темное время суток.

В спальне на втором этаже вместе с Мэри, находилась мама Питера, миссис Энн, которая, на их счастье, приехала погостить у сына. Питер, надо сказать, нервничал ничуть не меньше Пудинга и метался от маяка к дому, не зная, за что хвататься.

– Питер, набери, пожалуйста, побольше воды и поставь ее на огонь. Да, еще достань из комода две простыни и два полотенца, прогладь их раскаленным утюгом и принеси мне вместе с тазиком теплой воды, – крикнула из спальни наверху миссис Энн.

– Сейчас, я быстро, – ответил нервно Питер, выбегая из дома с ведром и стараясь не забыть то, что просила мать. Плащ он не надел и весь моментально промок, но совсем не обратил на это внимание.

Почти бегом, стараясь не расплескать воду, он вернулся обратно. Нашел на кухне самую большую кастрюлю, налил в нее воды, раздул огонь, в печи под плитой и накрыл посудину крышкой. Остановился на пару секунд. Ему казалось, если он остановиться, то мысли в его голове прекратят безумный бег. На несколько секунд ему удалось усмирить этот поток. Но через пару мгновений всё началось снова: «Комод, полотенца, простыни», – мелькало в голове и тело снова начало подчиняться беспокойному уму. Он по очереди открыл и закрыл все ящики комода.

«Боже милостивый, какие из них нужны маме? – подумал Питер и выбрал две белые хрустящие,простыни из среднего ящика и пушистые полотенца из верхнего. – Зачем их гладить?»

Спорить с матерью он не привык.

«Утюг, утюг, где его искать?» – проносилось в голове. Он заметался по комнате, остановился, задумался и вернулся в кухню. В ящике рядом с плитой нашел утюг, поставил его на огонь, чтобы разогреть. Подождал. Минуты казались вечностью. Утюг наконец-то стал горячим, и мужчина, прогладив простыни и полотенца, как велела мать, сложил их на краешке стола. Горячую воду налил в большую миску, положил простыни и полотенца себе на плечо и, придерживая их ухом, пошел наверх, стараясь не расплескать воду.

«Постучать или можно просто зайти?» – остановился Питер в нерешительности. Он чувствовал себя сейчас немного лишним. Открыть дверь у него не получилось, миска в руках опасно наклонилась, и он потихоньку постучал по двери мыском ботинка.

Миссис Энн приоткрыла дверь:

– Спасибо, милый, все хорошо, не переживай, – сказала она, забирая у сына простыни с полотенцами и воду. – Отправляйся на маяк, просто заглядывай каждый час домой, я скажу, если что-нибудь будет нужно! – и закрыла перед растерянным Питером дверь.

«Маяк!» – у Питера совсем вылетела из головы работа. Хорошо, что он сегодня пораньше зажег лампу. Спустившись вниз, накинул плащ и вышел под дождь. Прохлада успокаивала его разгоряченную голову и подставив под капли лицо, он закрыл глаза и постоял так немного, чтобы снова овладеть собой. Поднявшись в комнату хранителя, мужчина окончательно пришел в себя. Здесь была привычная обстановка, и за работой тревожные мысли улетучились из головы.

Подлив масла в лампу, поднялся под колпак маяка и с усердием начал натирать отражатели.

Восточный ветер свирепствовал. Казалось, что он пытается сорвать с маяка крышу и загасить огонь. «Меня грозой не напугаешь, как Пудинга, – подумал Питер. Мелькнула успокаивающая мысль: – Хорошо, что успел смастерить кроватку для малыша».

Так, в заботах, прошло несколько часов. Питер три раза спускался домой, спрашивал у матери, нужно ли им что-нибудь. Та отвечала, что нет, и он возвращался на маяк. Ожидание, что может быть мучительней, только неизвестность, которая добавлялась сейчас к нему. Около трех часов ночи мужчина вновь спустился вниз. Повесив плащ на вешалку прислушался. Среди голосов Мэри и Энн появился тоненький писк.

– Хвала господу, еще немного и я бы сошел с ума, – в сердцах воскликнул Питер и бросился к спальне. Остановился, не решаясь зайти, и тут дверь распахнулась. Миссис Энн передав ему на руки маленький сверток, сказала: – Девочка! – и дверь перед носом Питера захлопнулась.

Вид у миссис Энн был очень озабоченный.

– Да, что же это? – мужчина заволновался еще больше, но в такой ситуации не решился задавать лишних вопросов. Развернулся и пошел вниз.

В полной растерянности опустившись в кресло-качалку, рядом с камином, он вдруг осознал, что у него на руках его маленькая дочь. Питер уставился на сверток и медленно отогнул верхний краешек пеленки. Внутри была крохотная девочка, она кривила личико и вот-вот готова была заплакать.

– Нет, только не это, тише, тише малышка!

Питер сильней прижал дитя к себе и стал раскачиваться в кресле. Это было единственное, что он знал о младенцах – что их нужно качать. Неумело сложив руки лодочкой, выставив локти вперед, он снова и снова раскачивал кресло, пока спина не затекла. Девочка перестала морщиться и приоткрыла глазки, захлопав черными пушистыми ресничками и он, наконец расслабившись, улыбнулся.

Это были новые ощущения, он очень любил Мэри, но маленький ангел у него на руках сделал с ним что-то невообразимое. Безграничное счастье затопило сердце Питера. «Только бы с Мэри было все хорошо», – подумал он.

Питер наслаждался новыми чувствами. Тепло огня в камине приятно согревало. Придерживая одной рукой дочь, он подбросил дров в камин. Стон Мэри и писк младенца вывели его из состояния блаженства. Встрепенувшись, он посмотрел на малышку, но та крепко спала, и тут, как молния, его озарила мысль, что звуки идут со второго этажа. Питер вскочил вместе с ребенком на руках и бросился наверх. Уже без всяких церемоний распахнул дверь спальни и опешил. Перед ним на кровати лежала счастливая, но очень уставшая жена, а на ее груди, о Боже – точно такой же маленький сверток, как и у него на руках. Девочек было две.