© Дмитрий Шунин, 2019
ISBN 978-5-0050-0399-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сергей Белов был крановщик плавучих кранов,
Обычный, в общем-то, мужик, без тараканов,
Без тараканов в голове и без зазнайства.
Он очень рано овдовел и вёл хозяйство.
Хозяйство вёл и дочь растил, а вечерами
Он, засыпая, уходил к жене и маме.
Туда, где счастью и мечтам предела нету,
И где доверено ветрам вращать планету,
И самовар шипит, как уж, – большой ведёрный,
И дед бросает в глотки луж полоски дёрна.
Где тихо с речкой говорят, склонившись, вётлы,
А время – горький шоколад в ладонях тёплых…
Сергей Белов был крановщик в порту на Волге,
Там, где стерлядка и лещи, и пиво с воблой…
Он в темноте домой спешил к любимой дочке,
И никому не говорил, что снится ночью.
Ночь говорила о зиме льдам у причала.
Редела лиственная медь… Трава молчала.
Сны отрывались от луны и плыли, плыли.
И караси, и плавуны дремали в иле.
Перетекал холодный мрак в густое утро.
И колотилось сердце в такт желаньям смутным.
Играли дети на траве в лапту и кукол.
Траве хоть кол на голове, – трава ни звука.
Слагало время cквозь года сезоны в вечность,
Ломало птичьи города и человечьи.
И обрывало жизни нить, сносило крыши…
Трава умела говорить, но я не слышал…
Из поля в лес тропинки лисьи
Над гладью снежною повисли
В густой вечерней тишине.
Я не курю, – я независим
От никотина и от писем,
Тобой отправленных не мне.
От неподаренных букетов,
От ненаписанных куплетов, —
Пускай другие поскорбят.
Закат сегодня фиолетов…
Четыре месяца до лета…
И бесконечность до тебя.
Весенние облака
По синей тропе небес
Плывут к нам из дальних стран,
Теряя пуховый шлейф.
И тёплой слезой дождя
На щёки твои упав,
Ласкают речами слух
О нежной любви моей.
Увижу тебя во сне,
На улице встречу вдруг, —
Не знает сердце покой,
И страстно в груди стучит.
В глубоких твоих глазах,
На алых твоих губах…
Я знаю, погибель ждёт
Меня от любви к тебе…
Что мне краски зари!?
Пусть струятся в окно, —
Если милой моей
Я не видел давно.
Если в шум городов
Затерявшись один,
Без неё я дышу
В злую роскошь витрин.
Где вы, милой глаза?
Что, как жаркий огонь,
Обжигали меня,
Прогоняли мой сон.
Где улыбка её?
Что безумной волной
Накрывала меня,
Словно ночь тишиной.
Где румянец лица?
И созвучье речей,
И упругая грудь
Для бессонных ночей.
В тёплых милых руках,
В сладких струях любви,
Как избранник хочу
Нежность тела ловить.
Если милой моей
Я не видел давно,
Что мне краски зари?
Пусть струятся в окно…
Солнце падает в вечер юный
Солнце падает в вечер юный
На перину из облаков.
Ветер нежно ласкает струны
Спящих улиц и чердаков.
Сосны плачут смолой янтарной,
Поднимая сплетенья гнёзд
До венчающей ковш Полярной,
До рассыпанных в небе звёзд.
Соткан воздух из нитей шёлка,
Из тумана и тишины.
И воткнулась судьбы иголка
В половинку большой Луны.
Не нужно ставить многоточий
Не нужно ставить многоточий
Ни до, ни после наших встреч.
Тепло и нежность первой ночи
Мы не смогли с тобой сберечь.
Букетик роз завянет в вазе.
И облетая, лепестки
Уносят прочь весенний праздник,
И страсти первые глотки.
Флёр романтических свиданий,
Как догоревшая свеча,
Шампанским выпитым в стакане,
Отпузырился, замолчал.
Час расставанья лишь отсрочен
Призывом обнажённых плеч.
Не нужно ставить многоточий
Ни до, ни после наших встреч.
Куда-то исчезли принцессы
Умываясь слезами июльского ливня
И вдыхая озон до хмельного бессилья,
Словно ангел иду на прогулку, наивно
Нацепив нафталином пропахшие крылья.
Дождь иссяк. Закрывают зонты пешеходы.
В старый парк я забрёл, на скамейку под липы.
И попал в океан сексуальной свободы,
Где для каждого есть поцелуи и всхлипы.
В ночь рассыпалась баночка звёздной фасоли.
Млечный Путь рассекают кометы-экспрессы.
Крылья спину натёрли кровавой мозолью.
Ерунда! Но куда-то исчезли принцессы…
Дела нет никому до любовных законов.
И уже всё равно – кто десятый, кто первый.
Даже в замках, под вечной охраной драконов
Огнедышащих, прячутся ведьмы и стервы.
Околдуют, а душу разделят на многих.
Остановится сердце, от боли став пылью…
Словно демон я буду идти по дороге,
Потеряв нафталином пропахшие крылья.
Судьбой избалован не раз
Потоком сладостного мёда,
Как жарким августом природа
Одаривает щедро нас.
Спасибо, жизнь, за нежность рук,
Тепло весны, дождей прохладу.
За ночь, разлитую по саду,
И яблок падающих звук.
Спасибо, жизнь, за тишину,
За красоту свободной птицы.
За невозможность повториться
Полётом бабочки к окну.
Скоро август. Привычный маршрут номер восемь.
Всё длиннее дождями написанный текст.
И в природе, и в жизни приблизилась осень.
Что узнает про нас поколение next?
Кто-то свыше судьбу разложил по тарелкам.
Выбор есть, но в итоге – кресты и погост.
Выходных не бывает на кладбище, – welcome!
И помятый червонец лёг нищему в горсть.
Знаешь, папа, а я уже в сказки не верю.
Уходя, никогда ни к кому не вернусь.
С каждым днём всё сложнее восполнить потерю,
И развеять мучительно-тихую грусть.
Тяжела ли земля или, правда, пушинка?
Слышишь, шмель обречённо жужжит над цветком?
По щеке докатилась до фото слезинка,
И прижалась бездомным забытым щенком.
Завтра август. Прощальная музыка лета.
Всё длиннее дождями написанный текст.
Но всегда остаётся вопрос без ответа, —
Что расскажет о нас поколение next?
На прошлое смотреть как будто на могилу
И будущее ждать, зажав топор в руке.
Процентщица, когда даёт кредит дебилу, —
Уходит в мир иной без денег, налегке.
А ночью, в тишине рыдают тараканы,
О стёкла головой колотится оса.
Так дарит жизнь сюжет великого романа, —
Которого ещё никто не написал.
Солёных губ целуя уголки,
Ловлю дыхания прерывистые звуки.
И в темноте тугие узелки
Томительно и зло развязывают руки.
Отдай себя и будь готова пасть,
Кусочки счастья собирая на постели.
Утешь меня, – пусть жизнь оскалит пасть,
Ложь во спасение приятнее истерик.
Игра в любовь – жестокая игра!
Толпа зевак меня с восторгом растерзает,
Оставив тихо умирать от ран,
Крестясь тайком и молча допивая за
Это садомазохизм,
Это мой демократизм.
Ты на грудь мне насыпаешь
Ароматную ваниль.
Я ванильный пирожок,
Туристический кружок.
Ты как глобус изучаешь
Географию меня.
География проста,
Территория пуста.
Ты кладёшь свою ладонь
В территорию любви.
Под ладонью два кумира,
И живая трубка мира.
Ты её сегодня куришь,
Куришь пятый раз подряд.
Это садомазохизм,
Это мой демократизм.
Извини меня, но больше
Не найти мне табака.
Играть словами легче, чем на скрипке
В купе – уют, а за окошком – слякоть,
По рельсам перестук колёс на стыках.
За годы лжи мы разучились плакать,
Скрывая страсть в фальшиво-диких криках.
Играть словами легче, чем на скрипке
В подземных переходах на перроны.
Как на лозе влюблённые улитки
