Цыганки вольная душа, стремится тоже быть счастливой.
Вмиг отречётся, от отца, умчавшись в даль полей с любимым.
Пусть бьётся сердце и дрожит, не удержать коней ретивых.
Коль полюбила, так беги, ничто невзгоды, если рядом милый.
Раз счастлива лишь с ним, то Богом будь хранима
И сила рода твоего во век пусть будет невредима.
Кузьмина Наталия Азъ
Эта история началась ещё до революции, в Царской России. Босоногий мальчишка, вместе со всей деревенской детворой играл в салки, колядовал, ходил по праздникам в церковь, воровал соседские яблоки, словом шалил и хулиганил, как и все его сверстники. Когда Илья подрос, родители отдали его в церковно-приходскую школу, планируя, что в будущем, он станет большим человеком в деревне – священником. Семья Ильи относилась к зажиточным кулакам. Со временем, в нашем обществе, возникло отрицательное мнение о таких семьях. Но что дурного в том, когда люди, работая от восхода солнца, до его заката, не профукивали пятаки и копейки, а вкладывали их в хозяйство. Сначала тёлочку купили, потом козлят с гусятами. Далее, у них появилась возможность нанимать работников, в помощь своему хозяйству, ведь рук на всё не хватало. Ключевое слово – нанимать, то есть, работая сами, они давали работу другим, весьма неплохо её оплачивая. Поэтому у семьи и была отличная возможность дать старшему сыну образование, одновременно приобщив к Богу.
Илья был смуглым, голубоглазым брюнетом. От отца, перенял навык, работы руками. Мог смастерить или починить почитай любую вещицу. Про таких говорили, «рукастый парень». Только внешность его была испорчена небольшим горбиком на спине, но как говаривал отец:
– Ты ж не селезень, красотой ослеплять. У мужика ум важнее его портков.
Закончив три класса, Илья думал о своём будущем в роли духовника. В отличие от сегодняшней системы образования, один класс обучения в церковно-приходской школе, длился два года, а три класса, 5 – 6 лет. Так что образование, по тем временам, он получил отличное. Но грянула революция, она перевернула всё с ног на голову. Начались гонения на религию, глумление над духовностью, стали жечь церкви и убивать священников. Когда пришли раскулачивать их семью, обобрав их дом, шестнадцатилетний Илья понял, что борьба бессмысленна и пустился в путь, подальше от неприятностей, став на какое-то время – скитальцем. По молодости лет, он надеялся на то, что родителей, с его младшими братьями и сестрами, просто пустят по миру вслед за ним. Но всё обернулось гораздо хуже – ссылкой. Дети, братья и сестры – оказались в приюте. В итоге он потерял связь с родными, на долгие шестьдесят лет. Долго ли, коротко ли, бродил Илья по родной земле Матушке, я не ведаю, только однажды, набрёл он на табор цыган кочевых. Спросил дозволения у костра обогреться, помог хворосту набрать. После чего, став почётным гостем у костра, получил, парочку бараньих рёбер к ужину и ночлег под открытым небом. Парня восхитили свободные нравы этого народа, их раскованность, отсутствие манерности и жеманства. А полуночный танец, и смелые прыжки через костёр с цыганской девушкой, и вовсе покорили его сердце.
Утром, он проснулся от громких окриков этого шумного, неунывающего и неугомонного народа. Они, вновь собирались в путь.
– Возьмите меня с собой, я постараюсь вам пригодиться. Мне всё равно куда вы идёте, ведь мне идти некуда. Я много чего умею.
– Добро. Оставайся чужак Илья, коли желание маешь. Только Златку не тронь, видел я вчера ночью, ваш горячий танец у костра.
– Договорились, – уверенно сказал Илья, главному цыгану.
Несколько дней табор шёл вперёд, останавливаясь для ночёвки в поле. Вновь были песни, танцы, жареное на костре мясо и печёная картошка. За это время, как удалось заметить Илье, табун таборных лошадей, пополнился. Задавать вопросы, по этому поводу, Илье было неловко, да это его в принципе и не касалось. Но не поинтересоваться тем, куда они направляются, с его стороны, было глупо.
– К Карпатам идём, но тебе с нами не к чему, ищи другой путь. Время на раздумье ещё есть.
В Карпатах, Илье действительно делать было нечего. Он настолько привык к тому, что этот цыганский клан, заботится о нём, что за какие-то пару недель, начал считать и себя членом их большой семьи. Но эта семья, не приняла его, они были гостеприимны и улыбчивы с ним, но не посвящали в свои дела. Говор их, по большей части, Илья не понимал, а чем больше внимания он уделял цыганской принцессе Злате, тем хуже становилось отношение к нему, со стороны всего табора. У Златы был брат близнец Петша, вернее они были двойней. В один из дней, подойдя к Илье, он сказал:
– Завтра на рассвете, пойдёшь туда, куда глаза твои глядят, иначе, глотку перережу. Понял?
– Петша, дорогой мой друг, – ответил Илья, – позволь мне идти с вами. Я очень привязался к Злате, если я мизинца её не стою, разреши мне просто следовать за ней, холопом. Прошу тебя.
– Ха-ха. Златку в жены взять хошь?
– И в жёны взял бы.
– Не обнаглел ли ты паря? У цыган две жилы, – ответил Петша, – а у тебя одна. Не два сапога пара вы. Ты Златке со своей холодной змеиной кровью, не подходишь. А коли упёртый как баран, то к баро иди, да поклонись ниже за Златку, не я решаю.
– Зачем обижаешь Петша? Кровь моя, погорячей твоей будет. Был я с поклоном у баро, но сказал он что цыганский костёр всем бездомным светит, но не каждого греет.
– Ещё раз иди, руки целуй, в ноги падай. Не мне же надо, тебе, вот и ищи способ.
Улучил Илья момент, когда глава семьи был в добром расположении духа и вновь на разговор к нему. В ноги к нему кинулся, умоляя не прогонять.
– Баро, дорогой, выслушай ещё раз. Я так люблю Злату, позволь нам быть вместе. Кончится эта канитель революционная, я её самой счастливой сделаю. Дом у неё богатый будет, прислуга. Молю тебя баро. В великих Луках, богаче дома не сыщешь, гостями дорогими у нас будете. С почётом встречать и жаловать будем.
– Это, теперь не кончится, брат Илья. Да и нужен ли Злате терем твой? Ты её спрашивал? Не положено по нашим законам кровь мешать, да в кров спешить. Какой из тебя жених? Невесту в день свадьбы Золотом выкупают. У тебя есть золото? У тебя одни слова красивые, пустой ты, как горшок.
– Есть! У меня много золота, только оно в схроне. Клянусь баро, я сделаю Злату самой счастливой.
– Клянёшься? Во гробу клясться станешь?
– В гроб лечь? Лягу, коли нужно.
Для цыган невероятно важен ритуал клятвы. Существует клятва в гробу. Если цыган хочет доказать, своё слово или правоту, то ему делают специальный гроб, в который он должен лечь и произнести клятву. В ней говорится о том, что если он в данный момент лжет, то лежать ему скоро в этом гробу. Цыгане вообще любят клясться, детьми, жизнью, здоровьем, матерью, а потом каются.
