Караван здорово растянулся, увеличив расстояние между всадниками и телегами, но пыль даже так не успевала оседать. Александр прятался от неё в фургоне какое-то время. Это было скучно: темно, не почитать, полезным ничем не займёшься, а дремать уже надоело. Ехать на лошади едва ли веселее – один и тот же не меняющийся пейзаж изо дня в день. Слева степь с редкими кустами, булыжниками и круглыми шарами перекати-поля. Справа – та же степь, только далеко, на границе видимости – бескрайний лес.
Александр в который раз принялся изучать наёмников Пурпурного отряда, проверяя память и подмечая новые детали, появившиеся за четыре года, что он их не видел. От Татмера, торгового города-порта, до Страны Оазисов путь неблизкий – хватает, чтобы вспомнить тех, кого успел забыть и приметить новичков среди маленького, всего в двадцать человек, взвода Пурпурного отряда.
К одному из новеньких он и подъехал, чтобы хоть немного разбавить дорожную скуку разговором:
– Эй, боец, как тебя звать? Четыре года назад тебя ведь не было в отряде, так?
Парень поворотил к нему лицо. Ещё молодой, но уже обветрился, закалился. При доспехе, копье и коротком мече. Смотрит, будто всю дорогу боялся, что Александр с ним заговорит, и вот случилось неизбежное. Он решил растормошить парня:
– Я не заколдую тебя взглядом, можешь говорить смело.
– Про древних болтают всякое, – с сомнением отозвался солдат, чуть отпрянув от лошади Александра.
– Мы обычные люди, просто живём чуть дольше других. Меня можно не бояться. Спроси своего взводного, он сопровождал меня, когда ещё не был взводным.
Парень неуверенно посмотрел вперёд, словно отыскивал там командира.
– Да расслабься ты. Расскажи лучше, как попал в отряд. Служил где? Зовут-то как?
– Сибальтом звать. Пару раз попал в ополчение деревенское во время бунтов. А, как разбойников перевешали, позвали меня в местный гарнизон.
– Хорошо в ополчении служил, раз позвали?
– Дрались часто, не бегали. С гарнизона офицер сам к нам пришёл людей набирать. Ну и меня взял и ещё нескольких.
– Где тот гарнизон-то был?
– Под Олясиной. Знаете, где это? – Сибальту нравилось рассказывать о себе. Впрочем, Александр редко встречал тех, кому не нравилось.
– Как не знать? Гарнизон расформировали, да?
– Да. Откуда вам известно? – удивился парень.
– Восстания, падёж скота, потом засуха два года подряд. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: край обеднеет, люди уйдут искать лучшей доли, а герцог начнёт сокращать расходы. В том числе расформировывая гарнизоны. И солдаты тоже пойдут искать лучшей доли.
– Всё точно так, как вы сказали, да…
Александр почувствовал смесь удивления и радости в голосе солдата. Видно, оттого, что парень вдруг открыл для себя: древний тоже понимает его проблемы.
– Сколько вам лет? – внезапно спросил парень, и испуганно добавил, – Если такой вопрос можно задавать древним.
Александр улыбнулся:
– Можно задавать любые вопросы. Если что, я просто не буду отвечать. Триста пятьдесят два, или около того. Мог сбиться со счёта.
Парень с сомнением разглядывал его, наверное, не так просто ему дался следующий вопрос:
– Что же вы делаете, чтобы жить так долго?
Александр пожал плечами, мол, не знает. Парню точно не пригодится эта информация. Тайны древних принадлежат лишь им.
– Ладно, Сибальт, рад знакомству. Пойду проведаю взводного.
Он пришпорил лошадь и поскакал к голове колонны, выискивая старого ворчуна Байла.
Байл, как всегда, о чём-то раздумывал, сосредоточенно изучая горизонт.
– Эй, командир, опять думаешь о вечном? – отвлёк его Александр.
– Когда мы с тобой встретились первый раз, ты казался мне гораздо старше. Действительно древний. Но сейчас, через столько лет – как ровесник. Странно…
– Так бывает, если люди долго общаются. Но помни, что древние преисполнены великой мудрости! – пафосно и напыщенно сказал он.
Байл улыбнулся в ответ. Невысокий и кряжистый, он дослужился до взводного за двенадцать лет. Серьёзное и сосредоточенное лицо в морщинах. Бороды не носил. Его приняли в Пурпурный отряд уже опытным воином, как и всех. Он сдружился с древним после пары передряг и за столько лет научился понимать шутки Александра. Хотя шутка была так себе, всё же сгодится для поднятия настроения в дороге.
– Я поговорил с тем новичком, Сибальтом. Молод. Опыта всего – стычки в ополчении, да служба в заштатном гарнизоне. Ты был гораздо закалённее, когда вступил в Пурпурный отряд. Что, теперь даже после ополчения берут?
– Многие в отряде нос от него воротят, но при мне молчат. Это я его взял. Уговорил комиссию под свою ответственность. Я в Татмере жалование пропивал, вывалился из кабака, а там попрошайки. Ну ты знаешь, как всегда. И этот прибился. Оборванный, худой, но милостыню не просит. Говорит, есть ли работа? И не воняет от него, как от остальных. И что-то такое в нём было, не знаю, выправка может… В общем, понял я, что военный и стал его расспрашивать. Не, ты представляешь, пешком до Татмера из Олясины пришёл, а работы, даже самой захудалой, нет. Посмотрел я его. Сыроват, но старается – этого не отнять. Иные приходят в отряд, сразу нос задирают. Дескать, ветераны. А этот нет. Глаза горят у него, понимаешь? Вот и взял я с него честное слово, что будет делать всё, чего не потребую. Пашет. Как-нибудь посмотри, он на час раньше поднимается и каждый день с копьём работает, или в доспехе бегает, упражняется, как я ему наказывал. Да и не совсем он зелёный. Одно дело в гвардии биться, с такими же орлами плечом к плечу, другое – в ополчении. Ни доспеха нормального, ни плеча крепкого рядом. А их ополчение билось до конца, уж я разузнал. Пообвыкнется, глядишь, ещё до взводного дорастёт. Парень вроде не тупой, наивный тока слегка.
Александр понимающе покивал, и дальше они ехали молча. Ему нравилось интересоваться судьбами людей, их поступками. Коллекционировать в памяти, сравнивать. Вот и сегодня ещё одна новая история. И Байл немного подрос в его глазах.
«Уговорить комиссию ради незнакомого человека – да, для этого нужно быть уверенным в том, что делаешь. Большое сердце».
– Было приятно помолчать, как в старые добрые времена, но дорога требует внимания, – сказал Байл, глядя на дозорного впереди, активно подающего знаки.
Байл умчался, подняв дорожную пыль. Несмотря на скуку, дорога Александру нравилась. Можно хорошенько отдохнуть от суеты, освободить сознание от лишних мыслей. Или подумать над чем-то важным, не отвлекаясь на пустяки. После таких переходов соображаешь быстрее, охотнее. Они словно дарили силы. Древний повёл взглядом вокруг, мысленно благодаря эту дорогу и свою судьбу. Заметил слева, на краю видимости, помутнение на небе.
