для маленьких мечтателей и отважных путешественников
Благодарю за помощь в сборе материала жителей Санкт-Петербурга и Ленинградской области, музея г. Лодейное Поле, а также мастера-моделестроителя г. Одессы (Украина).
(М. Бор-Паздникова)
Так случилось, что Алёша с родителями переехал жить в этот дом на Малой Морской улице. Дом, как дом, таких в Санкт-Петербурге много. Но, для Алёши он оказался полон неожиданностей. Может быть, никогда не познакомился бы Алёша, с этим домом, если бы однажды не пришёл папа домой и не сказал,
– Собирайся, Лена. Меня переводят в Адмиралтейство, в Северную столицу. – Мама всплеснула руками, а папа насупил брови. – Это не обсуждается. Приказ!
Мама знала, что не обсуждается, потому что была потомственной морячкой, так же, как и папа. Все Алёшины дедушки были моряками. Так Алёша из тёплого солнечного Севастополя оказался в пасмурном Санкт-Петербурге.
Всё здесь было для него необычным, взять например станцию метро «Сенная Площадь», ведь понятно же что на ней должно быть сено, но сколько Алёша не крутил головой, сколько не осматривался, сена нигде не было, только палатки с непахнущими голландскими цветами. Или, например, фонтан-поилка… Но, не вздумайте из него пить! Оказывается он был поставлен здесь для того чтобы напоить лошадей.
В аэропорту Пулково их встретил высокий молодой моряк с галунами лейтенанта, козырнув всем и ободряюще подмигнув Алёше, он легко подхватил чемоданы, уложил их в багажник и быстрее ветра помчал всех к новой неизведанной пока жизни. Алёша прилип носом к стеклу машины. Город был большим и красивым, но нависшие осенние тучи давили на него сверху, и Алёше было видно, как давят они и на маму.
– Ну, не кисните вы, – сказал папа, когда машина остановилась у подъезда дома, и лейтенант ловко достал багаж, – посмотрите вокруг! Это же музей под открытым небом! Сегодня же и прогуляемся по набережной, осмотрим всё вокруг… Считайте, что мы вернулись домой! Нам здесь жить.
Сегодня же прогуляться с папой не удалось, его через два часа вызвали в Адмиралтейство, так что гулял и осматривался Алёша с мамой.
Вот уже месяц, как живёт Алёша в новом для него мире. Вечерние сумерки заглянули в комнату, последний солнечный блик подсвечивал кораблик на Адмиралтейском шпиле. Мама была на суточном дежурстве, а папа задерживался на службе. Алёша не был трусом и не был плаксой. Ему с рождения внушали, что он потомственный моряк, а моряки не плачут. И Алёша держался, даже, когда очень-очень хотелось заплакать. Но сейчас он грустил. Грустил по Севастополю, по бабушке с дедушкой, по друзьям. Грустил по запаху Чёрного моря, по вспенивавшемуся прибою… Грусть эта не мешала ему понять, что он уже начинает любить этот северный город, и этот район, в котором живёт и этот кораблик на шпиле Адмиралтейства. Сейчас ему просто хотелось с кем-нибудь поговорить. Кто-то вздохнул. Алёша прислушался. Тишина.
– Эй! Кто здесь? – тихонько спросил он.
– Это я, Вруль, – грустно прошептали в ответ.
– А почему ты грустишь?
– Потому что со мной давно никто не разговаривал.
– А где ты?
– Здесь, в углу…
Алёша отодвинул штору и увидел на стене силуэт человечка с приподнятыми над головой руками и растопыренными пальцами.
– Привет! – Алёша протянул ему руку и почувствовал, как тот ухватился за неё тоненькими пальчиками.
– Привет!
– А ты давно здесь живёшь?
– С тех пор, как меня придумала Лена.
– Какая Лена? Мою маму тоже так зовут.
– Лена – это маленькая, но смелая девочка. Она так же, как и ты, очень любила смотреть на кораблик на шпиле Адмиралтейства. «Плыви, плыви, кораблик, по голубому небу… Плыви туда, где не был, возьми меня с собой…» – любила она напевать. Она жила здесь с бабушкой и во время блокады Ленинграда. Возле вот того окна стояла печка – «буржуйка», Лена сидела рядом и мечтала, как станет хорошо жить, когда закончится война и снимут затемнение с окон и защитный чехол с кораблика, и он снова будет плыть среди облаков. Во время бомбардировок Лена скрещивала пальцы и упрямо повторяла «Не попадёте. Не попадёте. Никуда не попадёте, фашисты проклятые».
Алёша слушал, затаив дыхание. Про героизм защитников Севастополя он знал. Но теперь Вруль рассказывал ему о совсем маленькой девочке.
– Вруль, а почему Лена так тебя назвала, почему она тебя придумала?
– Лена любила придумывать что-нибудь весёлое. Но, во время блокады Ленинграда ничего весёлого не могло быть и тогда я, чтобы поддерживать её стал придумывать разные истории. Она спрашивала: «Врёшь ведь? Вруль ты… Ты Вруль…» – смеялась она. А я радовался, что она смеётся.
– А я недавно живу здесь, и ещё мало с кем знаком.
– Я знаю, ты мне сразу понравился, но я решил всё же немного присмотреться к тебе. Если хочешь, мы можем в друзья взять ещё Кроля…
– А кто это?
– Кроль – это Кроль, – пожал плечами Вруль, – он сидит на сундуке за дверями чёрного хода, только никакого хода там уже давно нет.
– Но, у меня нет ключа.
– Я знаю.
– А как же тогда?
– Что-нибудь придумаем… Например, мы можем попасть туда силой мысли.
– Как это, Вруль?
– Надо представить, что мы с тобой там, рядом с Кролем.
– А нельзя представить, что Кроль здесь, рядом с нами?
– Можно. Но не получится.
– Почему? – удивился Алёша.
– Потому что Кроль дал слово Лене, сидеть и ждать её на сундуке.
– И он так и сидит и ждёт, с самой войны?
– Так и сидит и ждёт.
– Бедный Кроль. Как должно быть ему одиноко. А почему же Лена оставила его там, Вруль?
– Лена прятала там его. И ещё… – Вруль замолчал, словно раздумывал говорить или нет, – он охраняет…
– Что охраняет? И почему прятала, Вруль?
– Охраняет… Потому что во время блокады жители города съедали всё, что можно было съесть и сжигали в печи, всё, что могло хоть немного согреть.
– Как страшно то, что ты рассказываешь, Вруль. И ты совсем, совсем не врёшь?
– Совсем, – Вруль вздохнул.
Алёша побежал к дверям, ведущим на чёрный ход. Высокие деревянные двери была задёрнуты гобеленовой шторой со сценами морских сражений. Алёша любил её рассматривать, но теперь было не до этого, он отдёрнул штору в сторону и стал всматриваться в замочную скважину. Но там, за дверями была темнейшая темнота, не было видно ничего. «Кроль, – позвал он, – ты здесь? – ответа не прозвучало».
– Вруль, он не отвечает. Может быть, он уже не живой?
– Как он может быть не живым? Он же Кроль! – возмутился Вруль.
Тогда Алёша решил взять фонарь и посветить им, чтобы было лучше видно, что там делается. Но, из этого ничего не получилось. Потому что, когда Алёша подносил к замочной скважине фонарь и светил туда, то для глаза уже не оставалось места. А когда Алёша прижимал к скважине глаз, то не давал возможности фонарю светить туда. Пока Алёша так маялся, пришёл со службы папа.
