Три года назад – равнины Всадников Ветра – сборное место
Заря дразнила горизонт, нагоняя на небо румянец, когда Ривер тихонько выскользнула из большого шатра, который делила с матерью, двумя тетками, пятью кузинами, тремя младшими сестрами, кобылой ее матери и двумя меринами, которые много лет назад выбрали теток своими Всадницами. Шатер ее матери, Всадницы Старшей кобылы табуна Мадженти, стоял почти в середине спирали, выложенной из каменных монолитов, отмечавших место силы, но особое значение Сборного места ощущалось и без этих древних безмолвных стражей: просторный грот в центре спирали служил свидетельством разрушительной силы солнца, которая сотни лет назад вскрыла землю и навсегда изменила мир. Ривер бросила взгляд на вход в пещеру, пытаясь разглядеть табун жеребят-отъемышей, но увидела лишь тени факелов, хотя до нее доносилось тихое ржание и беспокойный стук копыт.
Ривер с трудом сдержалась, чтобы не заглянуть в пещеру. Закон запрещал Претендентам общаться с молодняком до прибытия лошадей на Сборное место – именно поэтому их прятали в пещере, где обычно размещались целые табуны.
«Сегодня Избрание. Всего через несколько часов произойдет то, о чем я мечтала с тех пор, как научилась мечтать».
От волнения у Ривер закружилась голова. Несмотря на предрассветный полумрак, огромный лагерь уже начинал просыпаться. Она отвернулась от пещеры и торопливо направилась к выходу из лагеря, опустив голову пониже в надежде, что ее не узнают.
– Да пребудет с тобой милость Кобылицы, Ривер! – донесся смутно знакомый голос.
Ривер не остановилась, но помахала в ответ в знак благодарности, ускоряя шаг. Ей хотелось хоть немного побыть наедине с собой перед тем, как начнется день и она окажется в центре внимания.
«Не драматизируй. Далеко не все будут на тебя смотреть – всего лишь весь твой Табун», – саркастично сказала себе Ривер, огибая яркие пурпурные шатры, которые расходились по спирали от шатра ее матери и отмечали границу табуна Мадженти. Ее табуна. Ее жизни. А сегодня – еще и причины ее волнения.
Пурпур сменился оттенками синего, цвета табуна Индиго. Ривер улыбнулась. В отличие от ее табуна, избравшего своим символом один глубокий пурпурный цвет, Всадники Индиго гордились разнообразием создаваемых ими оттенков синего. Это раздражало ее мать, но Ривер считала пестроту Индиго бодрящей и привлекательной.
Стояло раннее утро, и она не остановилась, чтобы полюбоваться богатством оттенков, как сделала бы в иное время, а обошла шатры Индиго стороной. Она повернула налево и перешла на бег, минуя желтые и красные шатры табунов Жонкиль и Киноварь, пока не оказалась у пологого холма, где прерия переходила в редколесье, предвещая близость ручья.
К облегчению Ривер, в этой части быстрого и чистого Жеребячьего ручья никого не было, и она кинулась по травянистому склону к песчаному берегу. С помощью длинной пурпурной ленты, которую она прихватила из вороха лент, предназначенных для украшения ее волос в этот знаменательный день, она убрала в хвост непослушную черную копну. Затем опустилась коленями в мягкий песок и, зачерпнув прозрачной воды, плеснула себе в лицо. От холода у нее перехватило дыхание: весна только началась, и прерия еще не успела прогреться, чтобы хоть немного смягчить прохладу ручья, берущего начало в горах. Не обращая внимания на немеющие руки, Ривер как следует умылась, а потом сбросила ночную рубашку и, обнаженная, вошла в ручей по пояс, осторожно ступая по гладким камням. Не раздумывая, она погрузилась в воду по самую шею и закрыла глаза.
– Унеси мои тревоги и сомнения. Помоги мне стать той, кем будет гордиться табун Мадженти и мама. Великая Мать-Кобылица и Конь-Отец, пусть сегодня меня сочтут достойной, пусть меня выберут Всадницей.
«Выберут Всадницей…»
Эти слова отдавались в ее душе, пока она сидела в воде, позабыв о холоде.
Судьбоносный день настал, и, если это случится – если ее выберут, – ее жизнь изменится навсегда.
Конечно, если ее не выберут, ее жизнь тоже изменится. Да, будут и другие Избрания. По достижении шестнадцати лет каждый ребенок мог участвовать в церемонии трижды – ему давалось три попытки, и те, кого так и не выбрали, оставались полноценными членами табуна. Но они не были Всадниками ветра. Разумеется, все они умели ездить верхом. Но одно дело ездить на лошади, и совсем другое – обладать мысленной, физической и духовной связью с животным, которое выберет тебя своим Всадником, другом, спутником на всю жизнь.
С самого детства Ривер наблюдала за узами, связывающие мать с ее прекрасной кобылой, Эхо, и страстно мечтала о такой же невероятной, нерушимой, неописуемой близости. Большую часть своих шестнадцати лет она готовилась к этому дню, а за последний год мечта о спутнике превратилась в одержимость.
– Моему жеребенку необязательно претендовать на статус Старшей кобылы или Жеребца-лидера. Я буду рада любому – милому маленькому мерину, например. Только, пожалуйста, пусть я стану одной из них. Пусть меня выберут.
– Ты зря беспокоишься. Ты ведь знаешь, что займешь место матери, а Эхо выбрала ее с первой попытки.
Голос доносился с берега. Ривер медленно повернулась. Он стоял у самой воды и, улыбаясь, держал в руках ее ночную рубашку. Как у него отросли волосы! В мелкие косички были вплетены алые ленточки под цвет короткому жилету, который едва сходился на его мускулистой груди, делая его старше, словно их разница в возрасте составляла не два неполных года, а гораздо больше. Ривер почувствовала неожиданно сильный прилив радости – она и не подозревала, как успела соскучиться.
– Клэйтон! Я тебя не видела. Решила, что ты не приедешь на Избрание. Как здорово, что ты все-таки успел, – хоть ты и подслушивал мои молитвы.
– Я не подслушивал. Я просто пришел, когда ты уже молилась – вслух.
– В следующий раз постараюсь делать это потише. Что ты вообще тут делаешь? – Она лукаво усмехнулась. – Хочешь присоединиться?
Клэйтон фыркнул.
– Ну нет! Я соскучился и пошел тебя искать, но мыться я предпочитаю как цивилизованные люди: в лохани с нагретой водой, а еще лучше – в горячем источнике.
– Все такой же ребенок. – Ривер насмешливо изогнула полные губы в улыбке.
– Все такая же оторва, – парировал Клэйтон. – Выходи, пока не посинела, а то придется проситься в табун Индиго. И вообще, у меня для тебя подарок на удачу – хотя вряд ли она тебе понадобится.
– Подарок? – не думая о смущении или соблазнении, Ривер встала и выбралась на берег. Клэйтон подал ей ночную рубашку. Она вытерлась подолом и подняла глаза на друга. – Ты стал высоким.
