Пролог
Листья старых клёнов, наверняка помнивших ещё те времена, когда неподалёку от этого места шумел достаточно крупный город, лежали на дорожках мокрыми красно-коричневыми кляксами. Они не шуршали, не шелестели под порывами холодного осеннего ветра, а молча липли к неприветливой холодной земле. Им было грустно, одиноко и жутко тоскливо. Впрочем, место и не располагало к веселью: мало кому захочется танцевать или петь частушки на кладбище.
Погост был достаточно старым, повсюду можно было заметить следы того особого запустения, которое встречается лишь в таких безрадостных, отживших своё местах. Ещё недавно крепкие, а теперь покосившиеся ограды, когда-то белый, а нынче потемневший мрамор памятников, покрытые многолетней пылью выцветшие букетики искусственных цветов.
- Неплохое местечко, милое, тихое, атмосферное, - неожиданно раздался хорошо поставленный мужской голос, какой в равной степени мог принадлежать как преуспевающему адвокату, так и профессору, читающему лекции по культурологии в столичном университете, - полагаю, что до того, как сия юдоль скорби превратилась в банальный заброшенный погост, тут было вполне благостно и достаточно аутентично.
- Скорее всего, хотя последним словом ты меня слегка озадачил, - ответил ему второй голос, бодрый и жизнерадостный, хотя и с лёгкой хрипотцой. Он выдавал в говорившем человека достаточно молодого и энергичного. - А ещё оно пустое. То есть вот вообще, даже Хозяина нет, представляешь?
- Может, сей достойный господин просто спит, хотя это и было бы донельзя странно? - в первом голосе отчётливо слышалось удивление.
- Я бы почувствовал, - возразил ему молодой, - здесь же вообще ни отклика, ни тени, ни отзвука. Ушёл он: а сам ли или поспособствовал кто — этого мы, скорее всего, уже никогда не узнаем.
- Кто же Хозяина прогнать может? - удивление в красивом голосе сменилось откровенным скепсисом.
- Да просто всё на самом-то деле, - вздохнул второй, - могилу, которая домом Хозяину служит и с которой началось это кладбище, разрушить, кости выбросить — вот и всё. Был Хозяин — и нет Хозяина. Врать не стану, не каждому это под силу, но опытный некромант вполне может справиться.
- Никогда о таком не слышал, - помолчав, произнёс первый голос и тут же уточнил, - но, как говорится, есть многое на свете, друг Горацио…
- Если ты ждёшь, что я спрошу, кто такой Горацио, то напрасно, - насмешливо фыркнул молодой голос, - у меня, конечно, специализация, далёкая от филологии, но о Шекспире я представление имею. Так что твой выпад, уважаемый Фред, мимо цели.
- Сколько можно просить: не называй меня этой собачьей кличкой! Я Фредерик, и будь любезен не забывать об этом! Сколько лет мы уже вместе, а ты не можешь запомнить такой элементарной вещи!
- Зато я помню многое другое, - резонно возразил обладатель хрипловатого голоса, - гораздо более важное и принципиальное.
- Что может быть важнее того, чтобы правильно обращаться к тому, кто верой и правдой служит тебе, не покладая…
Тут из-за покосившейся скульптуры, изображающей коленопреклонённую девушку, появился молодой человек вполне привлекательной наружности. Тёмные волосы живописно падали на широкие плечи, длинное тёмно-серое пальто было распахнуто, и под ним можно было рассмотреть джинсы и джемпер, скромный и неброский вид которых мог многое сказать человеку понимающему. В руке молодой человек нёс кожаный саквояж, похожий на те, с которыми когда-то давно, в позапрошлом веке, ходили врачи.
Вслед за ним из-за памятника вывернул довольно крупный дымчато-серый кот, жёлтые глаза которого сверкали в сумерках двумя яркими огоньками, придавая своему обладателю вид зловещий, практически инфернальный.
- Фредерик, - молодой человек едва заметно улыбнулся, услышав удовлетворённое фырканье кота, - ты не помнишь, нам точно нужна 13 аллея, место 4?
- Разумеется, - вспрыгивая на повалившийся памятник, проговорил кот, при этом его пасть действительно открывалась и закрывалась, демонстрируя розовый язычок и острые клыки. - Понимаю твои сомнения, выглядит на удивление непрезентабельно даже для этого места.
После этих слов молодой человек и кот дружно уставились на полуразрушенную могилу, на которой даже памятника никто не удосужился поставить. Из земли торчал лишь покосившийся столб, к которому была приколочена табличка с надписью.
- Синегорский Фрол Дормидонтович, - с трудом различая буквы, прочитал молодой человек, - одна тысяча девятьсот пятый — две тысячи четвёртый. Ого, нормально так дедок пожил, чуть-чуть до ста лет не дотянул.
- Ты сегодня весь вечер неприятно меня удивляешь, Антуан, - сердито прошипел кот, - если он действительно был носителем тех уникальных знаний, о которых мы с тобой прочитали, то он мог прожить ещё пару раз по столько. И это был бы далеко не предел, уж можешь мне поверить.
- Ну а чего он тогда? - и названный Антуаном молодой человек кивнул в сторону могилы. - Нет, я потом-то узнаю, конечно, мне просто интересно услышать твою версию.
- Позволю себе высказать предположение, что означенный Фрол Дормидонтович пал жертвой профессионального конфликта интересов.
- То есть, проще говоря, свои же и грохнули?
- Фи, мон шер, как грубо, - кот недовольно махнул хвостом и дёрнул роскошными усами, - но верно. Примитивно, даже убого, однако суть отражает правильно. Впрочем, какое нам дело, как именно умер данный индивидуум, раз нам нужен не он весь, а его часть.
- Вот и я так думаю, - согласился молодой человек, снимая дорогое пальто и аккуратно пристраивая его на очередное полуразвалившееся надгробье. - Вот был бы на месте Хранитель кладбища, насколько всё было бы проще. Пришли, договорились, забрали, расплатились, ушли. Красота!
- Не стану спорить, - неожиданно согласился кот, перепрыгивая поближе, - но раз его нет, приходится действовать по обстоятельствам.
Молча согласившись со своим хвостатым помощником, молодой человек закатал рукава тонкого кашемирового джемпера. Как раз в этот момент луна выглянула из-за облака, и на руках того, кого кот называл Антуаном, проступила сложнейшая вязь татуировок. В обычной жизни они были незаметны, рассмотреть их можно было, только если на них падал лунный свет. «Ночное солнце» вскоре ушло за тучу, и руки молодого человека приобрели свой прежний вид, точно такой же, как у миллионов других, обычных людей.
Отступив на пару шагов от могилы и стряхнув землю со щегольских ботинок, некромант — а никем другим молодой человек быть не мог — прикрыл глаза и начал негромко проговаривать, почти выпевать совершенно непонятные непосвящённому слова. И, подчиняясь этому речитативу, земля расступилась, сползаясь к краям и открывая доступ к рассохшемуся гробу. Но тут молодого человека ждал сюрприз: прямо на крышке живописно расположился ещё один труп, точнее, скелет, который явно был тут лишним.
