Глава Первая
Что наплакал кот
Не успел начаться первый урок, как в класс вошла завуч, оглядела притихший 7 «А» и сообщила, что в пятницу будет годовая контрольная по алгебре.
– Да, да! – завуч пресекла начавшийся шепот возмущения. – Проверять ваши работы будут в РОНО. Так что никаких вам поблажек. Но…
От этого «но» души даже самых отчаянных двоечников, которым что РОНО, что не РОНО – было все равно, покрылись ледяной корочкой.
– Но! – Завуч неожиданно улыбнулась. – Класс, лучше всех написавший работу, поедет в Болгарию.
Все знали, что у директрисы были какие-то связи, и каждый год один класс обязательно ездил на море отдыхать. Видимо, теперь дошла очередь и до их параллели.
Большой радости это сообщение не вызвало, лица ребят остались настороженными. Завуч последний раз окинула взглядом первые парты и вышла. Стук ее каблучков еще звонким эхом разносился по коридору, а Викентий Михайлович, учитель истории и классный руководитель ашек, сурово спросил:
– Ну, что, седьмой класс, справитесь?
В гробовой тишине муха попыталась перелететь с подоконника на парту толстого Митрофанова, стол которого так вкусно пах бутербродами с телячьей колбасой, которые еще совсем недавно на ней лежали, но испугалась собственного жужжания и приземлилась на бант на голове Каринки Сидоровой. Каринка была настолько увлечена мыслями о предстоящей контрольной, что не заметила этого и позволила мухе спокойно потирать лапки на кромке шелковой ленты.
– А чего тут справляться? – беззаботно протянул Владик Костомаровский и стал демонстративно раскачиваться на стуле. Ласковое имя Владик Костомаровский сохранил с начальной школы. Но если в третьем классе он был симпатичным вихрастым ребенком, при виде которого учителя начинали умильно улыбаться, то к седьмому годы учебы он растерял все свое обаяние, превратившись в обыкновенного двоечника с сильными кулаками и слабой головой. – Мы поедем! У остальных шансов никаких.
Чтобы подтвердить верность своих слов Владик хотел замереть в самой дальней точке своего раскачивания, но не удержался и грохнулся на стоящий за его спиной шкаф. Многоэтажная конструкция из дерева и стекла покачнулась, но устояла.
– М-да, Костомаровский, если ты будешь так же писать контрольную, то ехать нам с третьего этажа на первый, не дальше, – кисло улыбнулся историк, оставив выходку Владика без наказания. – Тебе бы не мешало посидеть над учебником.
– А я не могу, Викентий Михайлович, – протянул Костомаровский из-под парты. – У меня цифры в голове не задерживаются. Вот если бы стих какой выучить…
В классе захихикали. Все знали, что в дырявой голове Владика не задерживаются не только цифры, но и любое другое «умное» слово, включая определения, таблицы Менделеева и умножения, а также все физические, химические и алгебраические формулы.
– Надеяться на одних отличников глупо, – прервал смешки историк и внимательно посмотрел на первые парты, где, как обычно, обитали жители страны «Запятеричье». Каринка Сидорова с мухой на голове, очкастая и страшно вредная Ирка Крюкова, долговязый Жека Стриженов и тихий, испуганный Митька Емцов. – Надо как-то и всем остальным подтянуться. В классе «Б» тоже хватает отличников.
– Зато в «В» их кот наплакал, – ввернул как всегда громогласный Макс Лавренко. – А уж с бэшками мы как-нибудь разберемся. В конце концов, их можно и подкупить.
– Никого мы подкупать не будем, – хлопнул ладонью по столу Викентий Михайлович. – Борьба должна быть честной. Занимайтесь, и я уверен, что летом мы непременно поедем на Черное море.
Все почему-то дружно зааплодировали, и только отличник Митька Емцов еле слышно спросил:
– А как-нибудь достать вариант контрольной можно? – И испугавшись, что его неправильно поймут, добавил: – Ну, чтобы всем подготовиться.
Историк пропустил вопрос мимо ушей. Видимо, для него добывание контрольной не относилось к разряду «честной борьбы».
– Ну, что же? – Викентий Михайлович открыл журнал. – Надеюсь, никто не поленится пару раз заглянуть в учебник алгебры и вспомнить основные формулы. А пока мы займемся эпохой Екатерины Великой и восстанием Емельяна Пугачева.
Под общий гул голосов муха сорвалась с головы Сидоровой и устремилась к окну. Не заметив стекла, она врезалась головой в прозрачную преграду и обиженно полетела прочь.
А на перемене около класса истории неожиданно появились бэшки.
– Ну что? Посмотрим, кто кого? – Колька Рыбкин зло поглядывал на вышедших в коридор ашек.
– Смотрелки не сломайте, – как всегда вылез вперед Макс. – Все равно наша возьмет!
– Это чего это ваша? – насупился Вовка Карманов и засунул руки в карманы брюк. – Верняк – мы на море поедем.
– В следующем году, – мрачно пробормотал Митрофанов, вытирая большущее красное яблоко о рукав. – А в этом – мы. Не спешите покупать чемоданы.
– Посмотрим! – с вызовом повторил Рыбкин, и бэшки не спеша удалились.
– Как бы они чего не надумали. – Митрофанов откусил половину яблока и стал с хрустом его жевать.
– Пускай только попробуют. – В глазах Лавренко появился азарт предстоящей борьбы не только на листочках в клеточку, но и в реальной жизни. – Мы им тоже что-нибудь отчебучим.
– Это мы можем, – согласился Владик Костомаровский, провожая недобрым взглядом уходящих Вовку с Коляном.
Все вернулись в класс. Жизнь потекла своим чередом, пока не наступил следующий день.
Во вторник Каринка Сидорова пришла в школу с перебинтованной правой рукой.
– Ничего себе, – присвистнул стоящий впереди всех Лавренко. Он с любопытством рассматривал тугое переплетение бинтов на руке отличницы. – Как это тебя угораздило?
– Ой, что теперь будет. – Ирка Крюкова поправила сползающие с носа очки и подперла кулачком тощую щеку. – Как же ты писать будешь?
– Можно диктовать, – предположил отличник Жека Стриженов, со странной улыбкой наблюдая за Каринкой.
– Ага, причем на весь класс, – хихикнул Митрофанов, шурша оберткой от «Сникерса». – Тогда у половины точно будут пятерки. – И он вгрызся в коричневый батончик.
– А у глухих и шестерки, – мрачно добавил Стриженов.
– Меня мама вчера в поликлинику повела, – всхлипывала Сидорова, утирая мокрые щеки белоснежным бинтом. – А там дети бегали. И я… Я даже не успела заметить, как мне дверью ударили прямо по руке. Врач сказал, перелома нет, но неделю в гипсе проходить придется.
– Видишь, как все удачно получилось. – Макс довольно жмурился, словно от Каринкиной травмы ему была самая большая прибыль. – И по руке получила, и ко всем врачам успела.
– Дурак! – От возмущения Сидорова даже плакать перестала. – У меня справка – освобождение от школы на неделю.
– Минус отличник, – тихо произнес Жека, и все головы повернулись к нему.
