Букашка Машка все утро усердно работала – пыль собирала, полы отдраивала, шкафчики разбирала, стопочки перекладывала, чашечки отмывала. К полудню она заметно подустала и решила немного отдохнуть.
Сварганила себе большую кружку кипятка, уселась на диванчик и с помощью усиков подключилась к паучьей сети. Надо сказать, что букашечка была со странностями, которые весьма неоднозначно воспринимались жителями этого многообразного мира. И то, что вместо травяных настоек она пила обычную горячую воду – было самой незначительной прихотью с ее стороны. Извините нас за это отступление, но нам кажется, что оно очень важно в свете дальнейшего повествования. Ведь странности есть у каждого, а у этой букашечки их было особенно много, поэтому ее чудачества лучше сразу начать пропускать через призму великодушного всеприятия.
Но вернемся к Машке, которая, втягивая с прихрюкиванием кипяток, погрузилась в волшебный невидимый паучий мир. Пауки были знатными архитекторами вселенных. Букашечка была лично знакома с несколькими признанными Мастерами своего дела, что и позволило ей в один прекрасный миг обзавестись ультрасовременными насадками на усики. И теперь она могла подключаться к сферам, создаваемым мыслями и эмоциями не только ее сородичей, но и других созданий, находящихся сколь угодно далеко иль глубоко.
Обычно Машка искала отголоски эмоций, которые занимали на данный момент ее саму. Но то ли от усталости, то ли из-за неправильного кипятка (кипяток тоже разный бывает), попала наша букашечка на тайное собрание жуков-отшельников, которые неистово спорили о последнем трактате их собрата Вольги о БлагоДателе.
Букашечка включила дополнительную опцию на насадках, чтобы получше можно было разглядеть происходящее, и увидела, как жуки, потрясая дубовыми листьями перед мордашками друг друга, доказывали, что дружба с БлагоДателем – это нонсенс и ахинея. Де испокон веков получатели благ считались насекомышами от страха перед Его могуществом дрожащими, от восторга от Его возможностей трепещущие и головы поднять пред Величием его не смевшие. А тут дружба?!?! Да что этот вольнодумец о себе своевольно думает. Он – это, конечно же, Вольга. Так до свободы и равноправия недалеко, а там уж совсем близко и до мании величия, и кощунственной мысли о возможности самому стать Дарителем Благ.
Жуки все больше распалялись, голоса становились все громче, аргументы истеричнее и бредовее, и в какой-то миг обсуждение превратилось в какофонию, от которой шумело в ушах и звенело в голове.
«Вот и отдохнула» – вздохнула Машка и отключилась от сети. В голове еще сохранялся шум листьев с выдержками из трактата, и проносились с космической скоростью отдельные отрывки фраз. «Сотворчество в высшей степени есть акт добровольный и радостный». «Если кто с творчеством своим придет, тот от творчества и…».
– Для чего-то мне это? – задумчиво протянула Машка. – Если взять Ельницк, то там сколько веток, столько и мнений на эту тему. Стволовые уверены, что на ветках с первой по пятую обитают рабы Солнцеподобного, с седьмой девятую – слуги, а начиная с одиннадцатой и до самой макушки – дети. Так как на обитателей второй и четвертой веток никаких табличек не повесили, то они считаются трансферами.
Машка решила, что размышлять на эту тему лучше с кем-то на пару. Долив кипяточку, она шустро подключилась обратно и воззвала к той, чьё шелковистое спокойствие всегда возвращало блудный баланс в Машкину хату.
– Вердочка, денёчка тебе! Как думаешь, может ли быть дружба между рабом и господином или ребенком и родителем?
– Не уверена. Какие-то элементы. Открытость, искренность, поддержка, помощь. Равенство – нет. Как старинные весы – одна чаша всегда ниже другой.
– Ты слышала про трактат Вольги?
– Теперь услышала, – сказала Верда, и букашечка знала наверняка, что в этот момент старая улитка улыбается.
– Если кратко, то там о том, что БлагоДатель – друг. Представляешь, если до Ельницка дойдет. Там все иголки дыбом встанут. Хотя вряд ли там что-то про это узнают, если уж жуки-отшельники в шоке, то стражи не допустят колебаний такой мощной амплитуды. А ты что думаешь, фантазер этот Вольга или обнаружил зерно истины?
– Пожалуй, что-то в этом есть. Друзья – это те, кого подпускаешь так близко, что они могут коснуться рожек, а ты не спрячешься в ракушку. Другу можешь отдать самое потаенное и он не выкинет, не испачкает. Дружба – это безусловное принятие и соприкосновение с отброшенными в сторону панцирями.
– А я – хороший друг? – спросила букашечка и, вспомнив давние времена, со вздохом сама себе ответила. – Когда-то была… Тогда никакие мошки сомнений даже близко не подлетали. И блошки не приставали с вопросами, кто для кого больше сделал.
Машка оглянулась и обратила внимание на мотыльков ожиданий, притаившихся по стенам дома. Под столом пылились идеи и задумки, накрытые сверху гирями размышлений «за и против». Углы были затянуты сетками мировой скорби с торчащими в разные стороны обломками фрустрации.
– Но ты ведь не все потеряла и выбросила? Помнится, на прошлой неделе я заметила у тебя на лопатке инициативную крошку. Она усердно цеплялась за тебя, что-то напевала и заливисто смеялась.
– Так вот оно что! А я-то все никак понять не могла, чего мне на месте не сидится и с чего это я помчалась к тебе в гости. Ура!!! – возликовала букашечка Машечка и начала пританцовывать, забавно размахивая лапками. – Раз это было, значит, это все еще живет, оно есть и никуда не делось! Я найду! И снова стану самым настоящим Другом! Верда, как насчёт зелёного чая с земляничным вареньем?
– Ты же только кипяток пьёшь? – засмеялась Верда.
– А я и буду кипяток. С листьями чайного куста, лепестками роз и кубиками апельсиновой цедры.
– Уже ползу к тебе. Ставь чайник.
– Ползи шустрее, – с улыбкой сказала Машка и отключила связь. У нее было в запасе минут 15 – этого вполне хватит, чтобы разобрать завалы и избавиться от засидевшихся зарубежных псевдо товарищей. Она открыла окно, подняла голову к небу и прошептала: «Давай дружить – Я буду Тебе другом!»
