Клод Изнер - Всюду кровь

Спасибо Франсуазе Луве за знание местных наречий и оказанную нам помощь.

Благодарим Соазига Ле Бая: он помогал нам, сам того не желая.

Жил-был в 1998 году букинист с набережной Великих Августинцев по имени Мирó Жасси; его лоток стоял по соседству с прилавком пухлой торговки сувенирами Генриетты Таз по прозвищу Стелла Кроненбург.

Миро решает раскрыть дело об убийстве, в котором как-то замешаны Жюль Верн и Луиза Мишель. Он принимается за расследование и влюбляется в девушку по имени Лора, фотографа по профессии.

Жили-были в 1889 году книготорговец с улицы Сен-Пер по имени Виктор Легри, его компаньон Кэндзи Мори и их помощник Жозеф Пиньо. Волею судеб Виктор узнает о серии убийств и без колебаний берется за весьма рискованные расследования.

Он влюбляется в Таша Херсон, молодую русскую художницу-эмигрантку, и за последнее десятилетие XIX века умудряется раскрыть немало загадочных преступлений.

Миро Жасси – дальний потомок Виктора Легри. Оба живут во французской столице; оба неравнодушны к печатным изданиям и расследованию преступлений. Они не знакомы – их разделяет целый век! Но они связаны между собой как братья, как отец и сын.

Кто из этих двоих появился на свет раньше? Если опираться на хронологию, то Виктор окажется отцом Миро. Виктор охотно идет на риск, надеясь тем самым развеять скуку; Виктор, ревнивый влюбленный, боится, что любимая его бросит. Порой он действует чересчур осторожно – и часто совершает ошибки: ему недостает опыта Миро. В свою очередь, Миро непоследователен и не уверен в себе: статус независимого работника обеспечивает ему куда менее блестящие перспективы, чем книготорговцу конца XIX века.

Если считать, что Миро и Виктор – наши дети, то мы признаём, что Миро родился первым. Первородство обеспечило его определенным преимуществом – благоразумием. Его мир куда менее уютен, чем мир Виктора; его будущее куда менее определенно.

Что между ними общего? Мягкость, своеобразное чувство юмора, непринужденность – вот свойственные обоим черты.

Виктор наивен, он верит в благо прогресса. Миро уже знает, что XX век оказался одним из самых страшных периодов в истории человечества.

Оба часто смеются. Смех Виктора наполнен надеждой. Смех Миро лишен иллюзий, порой циничен.

Мы создали Миро в 1998 году, Виктора – в 2000. Получается, что Виктор – сын Миро «наоборот»: сын, еще не знакомый с тем будущим… которое уже стало нашим прошлым.

Впрочем, неважно, кто эти двое друг другу – отец и сын или братья: оба не представляют себе жизни без книг, без любви, без смеха и без парочки трупов в шкафу, который мы, оказавшись на их месте, уж точно не стали бы открывать!

Клод Изнер

11 октября

Время будто остановилось. Она не знала, когда вонзила нож: прошло ли с тех пор всего несколько минут или счет шел на часы. Она выпрямилась, сделала глубокий вдох. Перед глазами заплясали полки с книгами, ей хотелось пить, все мышцы болели. Она с трудом натянула джинсы и свитер. Руки дрожали так сильно, что ей лишь с третьего раза удалось завязать шнурки. Лишь после этого она смогла взглянуть на него. Он лежал за прилавком, на голове – мешок для мусора, по левому бедру густой, блестящей струей текла кровь.

«Как давно я ждала этого», – подумалось ей.

У его ног она поставила на обрез большие книги в твердом переплете, выровняла их. Убедившись, что ничего не забыла, выключила лампу и вышла во двор. Дважды повернула в замке ключ и лишь затем сняла резиновые перчатки. Подняла голову к небу и увидела, как во тьме слабо мерцает единственная звезда. Она не испытывала ни жалости, ни угрызений совести – лишь огромное облегчение. Заправив под шерстяную шапку наушники от плеера, она полностью отдалась во власть музыки.

16 октября

Женщина, стоящая у витрины антикварной лавки, сменила кассету в плеере. Покачиваясь в ритм музыке, она разглядывала лотки букинистов, отделенные от нее потоком машин. На ней было длинное черное пальто, темные очки, шерстяная шапочка и перчатки. Зажав под мышкой пачку сигарет, она курила и не спускала глаз с человека на раскладном стульчике, который сидел на самом углу набережной, у моста, за лотком с грудой книг. Вытянув из пачки новую сигарету, она зажгла ее от окурка. Ей было некуда торопиться.

Миро Жасси сидел спиной к проезжей части и читал. Только это занятие могло его отвлечь, помогало ему забыть о толпах туристов, о безумных прохожих, об отвратительной атмосфере этого октябрьского дня. В отсутствие свежего воздуха и тишины он гулял по планете Стокфиш, которую обладающий безумной фантазией писатель населил феноменально одаренными рыбами. К несчастью, через пару десятков страниц дело закончилось приготовлением межгалактической рыбной похлебки. Миро отложил книгу и взялся за вчерашнюю газету. Краем правого глаза он наблюдал за перемещениями Стеллы Кроненбург – так он прозвал свою пухлую соседку, которая специализировалась на продаже латунных Эйфелевых башен и значков с надписью: I LOVE PARIS. Он отметил, что она открыла очередную банку пива и разом влила в себя все ее содержимое. Решив больше не обращать на Стеллу внимания, он погрузился в описание громкого преступления: три четырнадцатилетних подростка сумели ограбить банк.

Резкий визг тормозов и грохот заставили его сжать челюсти. «Не оборачивайся, – сказал он себе, – держи себя в руках, если даже всего один человек не обернется, пусть это будешь ты!»

– Готовьте клей! – воскликнула Стелла, кидаясь в собравшуюся на тротуаре толпу.

Миро уже добрался до страницы «Театр», но тут резкий голос Стеллы едва не порвал ему барабанные перепонки.

– Эй, ты это видел? А потом говорят, что женщины водить не умеют!

– Родриго, кто бы ждал? Химена, кто бы мог?[1] – пробормотал он.

– Чего?..

Стелла Кроненбург – настоящее имя: Таз, Генриетта – вытаращила голубые глаза.

– Это из Корнеля. «Сид».

– Миро, кончай уже читать. У тебя башка совсем не варит.

– Не все погибли от нее, но пострадали все[2], – пропел он, откладывая газетенку.

К его лотку подошел клиент.

Сделав ему скидку десять франков на «Пармскую обитель» в кожаном переплете – «Понимаете, это подарок», – сообщил ему покупатель, – Миро, довольный тем, что поучаствовал в добром деле, вновь уселся на свой стульчик.

– Стейк? – бросил, проходя мимо, Альбер, один из населявших набережную бесчисленных бездомных.

– Бутерброд, – буркнул в ответ Миро, что означало, что выручил он совсем немного.