Пара моих друзей, как и большинство местной неприкаянной молодёжи, искали быстрых денег.
Только не надо думать про них плохо. Быстрые деньги – это не обязательно наркотики или казино или вообще что-то запрещённое и криминальное.
Просто сейчас столько «заманухи» для тех, кто выпустился из универа и обнаружил, что может устроиться максимум грузчиком или кассиром в какую-нибудь «Четверочку».
Мой друг, экономист, не смог смириться с тем, что в маленьком городе у него нет перспектив. Поехал в большой город. И когда там тоже не выгорело, вернулся домой и неожиданно нашёл здесь какую-то шарашкину контору, где ему пообещали кучу денег. Ну кто же не хочет много бабла, быстро и легально?
«Работа» заключалась в том, чтобы переманивать людей в коммерческий пенсионный фонд. Полная шляпа, короче, но Макс загорелся. Большую часть времени он занимался тем, что просто ходил по квартирам и предлагал, предлагал, предлагал. Очень часто его посылали на три буквы, но мой друг был настырным парнем, так что иногда у него даже появлялись какие-то деньги.
Я говорил, я предупреждал – сейчас не то время, чтобы ходить по квартирам и что-то втюхивать! Ну где можно найти таких лохов, которые пустят к себе в квартиру? Тебе никто не откроет, а если и пустят к себе, то откуда знать, что там не живут какие-нибудь маньяки? Один удар по голове – и ищи тебя потом, где хочешь.
Макс пропал спустя три месяца с тех пор, как устроился. Марина – через месяц после него.
По официальной версии они числились пропавшими без вести. Не умерли, но пропали. Может, ещё живы. Пустая надежда для близких, которая ещё хуже, чем правда.
Это оказалось странно и неприятно – чувствовать, что твои друзья умерли. Совсем не то, когда знаешь, что они просто пропадают на работе или загуляли где-то: Маринка у своего парня, Макс у своей девушки.
Это чувство неожиданное: ты вспоминаешь друга и понимаешь – в живых его уже нет.
Что-то случилось.
***
– Тел не нашли и не найдут! Может, где-то всплывут лет через пять, живые или мёртвые, – говорил мой знакомый за кружкой пива. Он был циничным и временами очень злым. Он третий год нормально не высыпался. Работа участкового ему не нравилась. – Может, они вообще вместе куда-нибудь укатили. Любовь у них, может.
– Да не, это все фигня, – отмахивался я, пытаясь подвести разговор к тому, о чем я думал последние две недели.
Я пригласил его в недорогую забегаловку, с просьбой помочь, и теперь угощал его шаурмой и пивом. Он устало шевелил челюстями и временами смотрел не на меня, а куда-то в одну точку за моей спиной.
– Я разговаривал с родителями и Макса, и Маринки. – продолжал я. – Родители говорят, что им менты сказали, будто они оба последний раз по работе были в одном и том же доме. Знаешь трёхэтажку на Прохорова? Рядом с бараками? Вон там, короче.
– Кто-кто им сказал? – мой приятель сурово посмотрел на меня, а я осекся.
– Полицейские. Ну, твои товарищи. Ну, ты понял.
– Понял я, понял, – мрачно сказал участковый и многозначительно посмотрел на свою пустую пивную кружку.
Я заказал ему ещё.
– Последний раз они были в этом доме, а потом следы обрываются, понимаешь? И это с перерывом в один месяц! Совпадение? Не думаю.
Мой приятель рассмеялся.
– Ещё скажи, что они в полнолуние пропадали!
Он засмеялся ещё сильнее, увидев, как я изменился в лице. Нет, такие вещи, про луну, я не проверял. Но я был готов проверить и поверить во всё что угодно, и по мне, похоже, это было заметно.
– Детектив хренов? – заключил мой приятель, перестав смеяться.
– Я просто тут подумал…
– Слушай, ну ты чего от меня хочешь, а? – участковый заговорил тихо, но так резко и грубо, что мне казалось, будто он орёт на меня. – Ты зачем меня позвал? Я, блин, на работе как собака заколебался, понимаешь? А тут ты ещё со своими мутными делами! Этим не участковые занимаются, а уголовка.
В какой-то момент приятель перестал замечать меня и заговорил как будто сам с собой.
– Вот у меня друга перевели в уголовный отдел, так теперь горя не знает. По крайней мере высыпается. Иногда. И зарплата хорошая – квартиру взял…
Он говорил и смотрел в окно отрешённым взглядом. Его переполняла усталость и жалость к себе, и я не мог его за это винить.
– Да мне бы только в тот дом попасть, посмотреть, что за люди там живут. Вдруг и найдем там кого-нибудь подозрительного.
– Наши ребята всех подозрительных вздрючили бы уже. А ты типа герой. Всех подозрительных сейчас на чистую воду, ага?
Он посмотрел на меня с усмешкой напополам с печалью.
Так или иначе, но я его уломал.
***
Когда мы подошли к тому дому, уже темнело. Участковый пил кофе из своего термоса.
– Ну и чё? Каков план, герой?
А плана не было.
Все свелось к тому, что мы обошли несколько квартир по дурацкой причине: типа проверить, всё ли в порядке. Мол, недавно же в этом районе люди пропали. Мол, ничего странного не замечали?
Мой приятель был недоволен и мрачнел с каждой минутой.
Я сам был одет по-граждански, и люди, вежливо улыбавшиеся участковому, тут же с недоверием разглядывали меня. Естественно, мы вызывали подозрения.
– Все это на балаган похоже, – сказал он мне на улице, когда мы пошли во второй подъезд. Там нам практически никто не открыл. Добравшись до третьего этажа, мы по очереди постучались во все три квартиры и уже хотели было спускаться, как одна из дверей открылась.
На пороге своей квартиры стояла старуха, такая дряхлая, тощая и седая – вот-вот отойдет в мир иной. На ней было простое ситцевое платье, ветхое и бледное, наверное, тысячу раз уже застиранное.
– Чого надо, милок? – спросила она, глядя бесцветными глазами на участкового.
Старое поколение – ответственное, не то что молодёжь.
Несмотря на то, что я сам – молодёжь, я честно об этом говорю.
В остальных квартирах в этом подъезде нам не открыли, хотя снаружи дома мы заметили свет в окнах этих квартир. Значит, там кто-то был. И значит, жильцы, даже увидев в дверном глазке полицейского, решили сделать вид, что ничего не слышали и решили затихариться.
А эта бабка, хоть и еле передвигала ноги, сочла своим долгом открыть полиции. Впрочем, может ей просто захотелось с кем-нибудь поговорить?
В общем, она была настолько дружелюбна, так настойчиво приглашала нас обоих, что мы решили уважить старуху и посидеть с ней минут пятнадцать.
***
В квартире все было старомодно, чисто и очень-очень бедно.
Старая полированная советская стенка в единственной комнате. Старый диван.
На кухне так же просто и чисто, на окнах кружевные занавески. На стенах выцветшие и местами пожелтевшие обои в мелкий цветочек, сразу видно – не переклеивались лет двадцать. Впрочем, всё здесь казалось выцветшим и пожелтевшим, из-за света дешёвых лампочек. Во всей квартире ощущался едва заметный запах сырых тряпок и нафталина. Запах старости.
