Глава 1. УТРО ПРОСТИТУТКИ
Б л у м (выходя со Стивеном Дедалом
из публичного дома). Мейлахи говорил,
что вас поперли из башни за неуплату аренды.
С т и в е н. Бык Маллиган? Вот же трепло!
Б л у м. И где вы теперь обитаете?
Д е д а л. В Ясеневе.
Б л у м. Ни фуя себе!
Дж. Джойс (черновые наброски к роману «Улисс»).
…Небольшая комната, убого обставленная, наподобие той, где она когда-то жила с мамой в Казахстане, в городе Уральске. Лиза висела на стене в виде плоской плюшевой игрушки, изображавшей тигрёнка, и с этой точки обозревала комнату. Голову она повернуть не имела возможности, поэтому не могла видеть, что творилось за окном, и есть ли у комнаты выход. И существует ли вообще что-либо вне этого помещения. Кое-как все же осмотревшись боковым зрением, Лиза вдруг поняла, что это и есть ВЕЧНОСТЬ. Конечно, это жилище ничем не напоминало страшненькую загробную баньку Свидригайлова, с черными пауками по стенам; но перспектива висеть плюшевой игрушкой (да еще и плоской) на стене и созерцать убогий советский интерьер ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ! – вызывала такой ужас, такую смертную тоску, что… от страха она проснулась.
Приходя в себя, она с тихой радостью оглядела интерьер своей теперешней комнаты – современный, уютный, без лишнего хлама; только то, что нужно молодой энергичной девушке, срывающей из столичного сада первые плоды.
Лиза решительно отбросила одеяло. То есть, таковым был нейронный импульс намерения, но воплотился он в замедленное и болезненное движение. Плечо пронзала тупая боль, словно кто-то вчера выворачивал ей руку. Кто бы это мог быть? Неужто пьяной подралась с кем-то. Наверняка с кем-то из молоденьких писюшек, заполонивших «Night Flight», в котором они оказались под утро. После чего вышибла Дэн, или как его там… Сука. Давненько ей не выкручивали руки.
Наконец, она все же встала, нашарила свои пушистые розовые тапочки, чтобы босыми ногами не шлепать по холодному ламинату, направилась в ванную.
Невидимый палач, севший на плечи, зажал череп в тиски и закрутил винт до упора. Тут поможет только хорошая стопка, желательно покрепче. Лиза не была алкоголичкой, но по роду занятий приходилось изрядно выпивать с клиентами. Конечно, она блюла норму, а иногда попросту хитрила, тайком выливая спиртное из своего бокала или подменяла его пустым. Но вчерашние проводы «на пенсию» подругу Ленку – святое дело, так что пили от души. Теперь с этой души воротит…
Она достала из гудящего холодильника початую бутылку белой текилы, плеснула на треть стакана, залпом выпила. Закусила двумя ломтиками консервированного ананаса, которые оставались на дне банки.
Невидимый палач сразу стал откручивать тиски, сжимавшие голову.
Приняв контрастный душ (горячая вода шла с перебоями), Лиза закуталась в мохеровый халат якобы от «Хуго Босс», почистила зубы. Посвежевшая и ароматная, уселась за трельяж делать фейс и вообще наводить марафет. Ежедневный этот ритуал отнимает немало времени. Мужчины, например, не любят бриться, но ни одна женщина никогда не скажет, что время, проведенное перед зеркалом, – потерянное время. Кроме наведения красоты, это еще и некая инвентаризация и чуть ли не бухгалтерский учет новых вдруг появившихся морщинок, провисаний кожи, жировых складок или, прости господи, прыщей.
Критически разглядывая себя в зеркало, она не находила пока особо резких диссонансов в своей жизненной симфонии, в той её части, которая следует сразу после увертюры: чистый профиль, высокие скулы, таинственные раковины ушей, спирали которых уходят в некое внутреннее море. Карие глаза, слегка раскосые, беззащитный рот, приоткрытый для наслаждения и боли.
Постепенно, по мере того, как накладывался тональный крем, оттенялись веки, удлинялись и увеличивались в объеме ресницы, выделялись брови, красились и обводились губы, Лиза превращалась в Лайзу. Лайза Минелли – это её рабочий (панельный) псевдоним. Лайзе нравилось свое лицо, оно чем-то напоминало лицо её соотечественницы – певицы Алсу, только немного подкачали зубы. Нет, они ровные и белые, но улыбаться приходилось очень осторожно, так как передние зубы чуть-чуть выдавались, и Лайза спешила натянуть на них верхнюю губу.
Груди ее не отличались величиной, но зато обладали чудесной формой и упругостью. Свои густые блестящие темно-каштановые с рыжими искрами волосы (здесь мамины русские гены перебороли казахские гены отца) она гладко зачесывала назад и стягивала одной заколкой на затылке. Мало кому могло прийти в голову, что еще несколько лет назад она была дремучей провинциалкой, с отличием окончившей медицинский институт, и не многие верили, что ей двадцать шесть лет.
Разумеется, Лиза пыталась устроиться по специальности, но то, что ей предлагали, было до того убого и унизительно, как по зарплате, так и по статусу, что тут, собственно, и объяснять не стоит. Пыталась она взобраться и на подиум. Но современные тенденции демонстрации мод таковы, что не оставляли ей никаких шансов. Еще в конце прошлого века её могли принять на эту работу. Но с начала нового века предпочтение отдавалось девушкам, чей рост был не ниже 180 см. Лиза имела рост 169 см. Это льстило клиентам, но не устраивало всяких там продюсеров.
Были, были и другие попытки реализовать себя в иных сферах, но не сложилось, не срослось, как сейчас говорят. Короче, жизнь складывается так, как она складывается.
Приведя себя в порядок, Лайза убрала постель, свое ложе любви, сексодром, как любила говорить подруга Светка. Накрыла кровать – поперек себя шире – алым шелковым покрывалом с драконами. Драконы здесь не случайная деталь. Эти мифические существа, кроме всего прочего, символизируют сексуальную мощь.
На завтрак Лайза приготовила сандвич под названием «жизнь удалась». То есть, отрезала ломоть батона, намазала его обезжиренным маслом, сверху наложила слой красной икры, зигзагами полила все это майонезом, на этот слой нанесла порцию черной икры. Откусила. Продегустировала. Съедобно. Икра еще не испортилась. В большую фарфоровую чашку насыпала столовую ложку растворимого кофе в гранулах, две чайных ложки сахара, налила кипятку из пыхтевшего чайника…
