«Обожженный твоею слезою,
Я сжимаю в ладони, прижимаю к груди
То прозрачное и пустое, что зовется – душа»
Дэймаклион.
«О горе мне, свидетелю гибели моего рода! Океан, как свирепый зверь, заглотил великую Атлантиду в свою смертельную бездну. Может быть, кто-то смог выжить? Может, они уцелели? Матушка, отец, сестра? Нет слов, чтобы передать мою печаль и скорбь, нет слез, которые могут пролиться от скорби моей утраты. Словно обманчивые сирены заманили всех забвенным хороводом на морское дно! Я один? Нет! Со мной вера! Не могла целая цивилизация кануть в Лету минувших столетий за один миг и не оставить наследия! Кто-то выжил! Кто-то обязательно уцелел, как я!» – мрачно и холодно делал записи в своей тетради молодой вмиг осиротевший юноша. Тетрадь была дня него как его продолжение, толстая, слегка потрепанная, она служила ему холстом и верным слушателем, хранящим его тайные мысли и секреты, когда он заносил в нее записи.
Прошло всего несколько дней, как великие умы Атлантиды запустили большой бур, питаемый энергией космоса, невидимой материей для человеческого глаза.
Что-то пошло не так, и целый остров с живой, развитой цивилизацией, живущей в отчуждении от всего окружающего мира, пошел на дно…
Кончился век великого рода Атлантов…
Нет больше их знаний, нет силы и мощи…
Некому продолжать их род…
Юноша двигался в сторону суши, ведомый звездами и интуицией. Он знал, что если вдруг доберется до берега, уцелеет, не собьется с пути и встретит землян из внешнего мира, то будет отличаться от них как интеллектом, так и внешне.
Высокий, атлетично сложенный, с бело-синеватой кожей, со светло-голубыми глазами и пепельно-белыми волосами. Он знал, что дикие люди внешнего мира и не знают о существовании когда-то великого рода, расы могучих воинов и мудрецов.
«Летать! Что будет, когда энергия в кристалле кончится? Я слишком далеко был от дома, когда все произошло, и много энергии потратил на поиски выживших, когда раздался оглушающий грохот взрыва. Не успев зарядить маленький осколок, который питает энергией все…
Все, чего больше нет, а значит, это всего лишь маленькая вещь, напоминающая мне о доме…»
Неторопливым движением руки юноша переключился с автопилота и взял управление в свои руки. Электромагнитные установки внизу летательной капсулы были на расстоянии нескольких сантиметров от воды в океане, питаемые энергией, создавая электромагнитный резонанс, вступая в реакцию с энергией, исходящей из подвижных волн, это позволяло находиться в воздухе, на небольшом расстоянии от воды. Все эти колебания и резонансы создавал небольшой кристалл, легко умещающийся на ладони, приводил в действие весь механизм.
– Наверняка многие успели воспользоваться этими капсулами, чтобы спастись, и прихватили с собой несколько дополнительных кристаллов для заряда, – рассуждая вслух, он продолжал движение к суше.
Гонимый одинокими мыслями и страданиями, он знал, что его семья осталась без шанса на спасение…
В тот ужасный день, еще ранним утром, любимый сын и преданный брат взял капсулу и улетел на небольшой необитаемый остров, на котором он готовил сюрприз на день рождения своей младшей сестры. По далекой черной вспышке и оглушающему хлопку он понял, что произошло что-то очень плохое, но представить не мог, что лишится всего.
Земля! Берег! После нескольких дней пути трясущимися ногами он ступил на землю, принадлежащую чужой расе, недалеко ушедшей в развитии от обезьян или варваров.
«Прошел не один месяц, прежде чем я увидел первого дикаря! Они носят шкуры животных и громко кричат! Не знаю, кто больше испугался, я или он! Мне удалось скрыться до того, как к нему подоспели другие, не менее устрашающие и противные всем своим видом и запахом…
В среднем атланты живут лет пятьсот, а то и более. Мне сейчас шестьдесят лет! Юношей я буду казаться еще лет сто, после стану воинственным мужем и сохраню такой лик еще лет на двести, а после начну очень медленно стареть. Если доживу! А сколько живут дикари?»
Долгие годы он бродил по пустынным местам, гонимый собственным страхом и одиночеством. Рисовал образы матери, отца, сестры, чтобы навсегда сохранить их в памяти. Он хранил прозрачный кристалл с остатками энергии, не имея возможности ее применить, как напоминание, к какому великому народу он принадлежит. В тени наблюдал за людьми. Они были не похожи на него. Розовая кожа, у кого-то смуглая, черные, рыжие, белые волосы, глаза могли быть карими или зелеными, иногда голубыми. Говорили на разных языках. Они болели и умирали на его глазах. Рождались и старели.
Полстолетия он бродил по свету. Искал. Надежда встретить хоть одного родного, близкого по крови. Солнце иссушило его кожу и придала золотой румянец. Он был уставшим и разбитым, но продолжал идти, нигде не задерживаясь подолгу.
«Как звезд не сосчитать на небосводе, не сосчитать мне опрокинутых надежд. Куда идти и где искать? Что делать дальше? Я разбит, потерян, пуст. Огнем горит внутри меня душа, и тело все страдает. Изранен, исхудал. Отвратной пищи я вкушал, мясную плоть отведал! Богам молиться перестал! С моим народом в черный мрак поглощены!»
«Твоя тень – вестник моей скорби,
Холодным одеялом накрываешь меня ей.
Остановись! Зажги огонь! Не оставляй меня наедине с моими чувствами»
Дэймаклион.
Его тащили против воли. Жестоко, как дикого зверя. Идет кровь. В открытые раны попадает грязь и песок.
– Кто ты? – раздался хрипловатый голос большого, толстого и до живота бородатого мужчины. Юноша сидел на коленях, весь в ссадинах и порезах. Борода дикаря была заплетена в небрежную косу.
– Кто ты? – еще раз нетерпеливо спросил мужчина с важным видом и ударил чужака по лицу так, что он упал на сырую землю. Занося над его головой острый меч, он злобно нахмурился, всем своим видом пытаясь показать, что больше спрашивать не станет.
– Я эхо прошлых времен… – откашливаясь, произнося на одном из земных языков, сказал юноша. Он не решился подняться, сжимая в руках кусочек земли, склонил голову.
За долгие годы и странствия он освоил несколько языков дикарей.
– Колдун? Или глупец? – невнятно произнес один из воинов, подкарауливших и схвативших чужака еще на рассвете.
– Эхо… просто отголосок былого величия целого народа. – Ссадины и порезы горели и ныли, никогда прежде он не попадался на глаза и не был схвачен. Словно тень бродил по земле.
Палящее летнее солнце поднималось все выше. Дикарь рассек изношенную до дыр рубаху, демонстрируя острие своего клинка, провел по обнаженной груди, рассекающий, но не глубокий порез.
– Не станешь, стало быть, говорить, что ты делал в наших землях! – спокойно произнес мужчина. Ему было не привыкать вести допросы и пытки, и в этом случае он не видел ничего странного, ведя допрос у непохожего на других странника.
