***
— Я так рада, что ты пришёл, — с нежностью улыбаюсь, и его окутывающий теплом взгляд замирает на моих губах. — Я рада, что ты пришёл, — повторяю разборчивей, и Кайн с пониманием кивает в ответ.
Так и стоим, глядя друг на друга. Я улыбаюсь, а улыбка моего друга медленно гаснет, мальчишеское лицо наполняется недетской задумчивостью, а брови тяжёлой полоской сдвигаются к переносице.
И мне на сердце тягостно становится.
Кайн стал лучшим, что есть в моей жизни. Кайн стал мне дорогим другом, горячо любимым, единственным человеком, что есть в моей жизни. Когда Кайн смеётся, смеюсь и я. Когда Кайну грустно, грусть наполняет и меня.
Кайн так часто грустит…
Он присаживается на землю, подбирает под себя ноги, вытаскивает из нагрудного кармана блокнот размером с половину ладошки, карандаш, и размашистым почерком пишет:
«У тебя всё хорошо?»
Киваю и улыбаюсь шире, рассчитывая поскорее увидеть заветную улыбку облегчения в ответ, но Кайн не дарит мне её. Всё также мрачен и погружён в тягостные мысли – по лицу вижу.
Мой Кайн…
Со счёту можно сбиться, в который раз он приходит со мной повидаться и как-то так повелось, что приглашением на встречу всегда становится метель в моём мире. Хотелось бы мне иметь возможность видеть его каждый день! Хотелось бы мне, чтобы вихрь из снега никогда не прекращался, а Кайн никогда не уходил… Просто, чтобы любоваться им вечно. Просто… просто потому, что мне так отчаянно сильно хочется его видеть. Но…
«Я обязательно что-нибудь придумаю, Амелия», — читаю новую запись в блокнотике.
…но Кайн всё ещё верит, что придумает иной способ, чтобы мы были вместе. Не в разных мирах, не по разные стороны, а действительно - вместе, рядом.
«Хорошо», — говорю одними губами.
«Не веришь?»
Склоняю голову набок и слабо качаю ею.
«Не веришь», — зачеркнув знак вопроса, Кайн вновь переворачивает ко мне блокнот.
«Я вызволю тебя оттуда, чего бы мне это не стоило. Даю слово, Амелия!»
